Аджит
Для довольно большой части сторонников левых взглядов в широком смысле, первое десятилетие этого столетия прошло целиком под знаком Уго Чавеса (покойного президента Венесуэлы) и чавизма. Чавес был одним из мировых лидеров, пришедших к власти на левой политической платформе в некоторых странах Южной Америки. Он выделялся своими особенными идеологическими, политическими взглядами. Многие левые интеллектуалы приветствовали и пропагандировали их как «социализм XXI века». Правительство Чавеса пользовалось поддержкой широкого спектра социальных слоев. Этот спектр часто называли «радужной коалицией». «Социализм XXI века» пропагандировался как выдающаяся форма политической инклюзивности и его противопоставляли ленинской концепции авангарда. Бывшие социалистические общества обвиняли в том, что они были эксклюзивными [как противоположность инклюзивности] и что их отличительной чертой было правление партийной элиты. Такое положение дел рассматривалось как результат применения концепции авангарда.
Примерно за десять лет левая позиция правительств, пришедших к власти в странах Южной Америки, сильно ослабла. В случае Венесуэлы обвал цен на нефть ввел ее экономику в катастрофический штопор. В условиях серьезного экономического стресса, чрезвычайно усиленного санкциями американского империализма, многие из программ социального обеспечения, введенных Чавесом, пришлось свести к минимуму. «Радуга» коалиции теперь превратилась в бледную тень – если она вообще еще сохраняется. Пользуясь развалом системы и трудностями, вызванными экономическим кризисом, античавистские силы, финансируемые и поощряемые американским империализмом, смогли увеличить свою привлекательность. Некоторые слои среднего класса перешли на их сторону. Учитывая социальное влияние, оказываемое этим классом в обществах такого типа, можно ожидать, что они потянули за собой и некоторые из нижних слоев. Этатистский подход чавистов также сыграл свою роль в отчуждении немалого числа представителей основных масс.
Чавес сыграл важную роль в создании широкого альянса южноамериканских стран, пытающегося перезагрузить или уменьшить свою зависимость от американского империализма. Это привело его и его партию к резкому противоречию со сменявшими друг друга режимами в США. Все они постоянно пытались подорвать и свергнуть власть чавистов. Они поддерживали и поощряли правые силы внутри страны. В последние годы это усилилось.
Все правительства, пытавшиеся выступить против той или иной империалистической державы, сталкивались с подобными ситуациями. Критические экономические спады делают их более уязвимыми. Поэтому то, что мы видим в Венесуэле, не является чем-то необычным. Но даже в этом случае нельзя все списывать на неизбежное развитие событий. Как уникальный характер кризиса, с которым столкнулась эта страна, так и ограничения, с которыми сталкивается нынешнее правительство Мадуро в полном раскрытии революционного потенциала основных классов против правых, инструментов американского империализма, проистекают из недостатков, внутренне присущих чавизму.
При Чавесе Венесуэла добилась некоторых заметных успехов в социальной сфере. В период с 1998 г. по 2007 г. охват услугами здравоохранения вырос в шесть раз. Пенсионные выплаты выросли втрое. Охват средним образованием увеличился почти на 25%, а ежедневное потребление калорий — на 50%. Это лишь некоторые примеры. Все это стало возможным благодаря направлению значительной доли нефтяных доходов страны на общественные нужды. Чавесу при поддержке народа удалось преодолеть жесткое сопротивление, как внутреннее, так и внешнее, такой политике перераспределения. Но он едва ли смог изменить однобокую зависимость страны от нефтяных доходов. В результате Венесуэла оставалась опутанной узами зависимости от империализма. Развертывание мирового финансового кризиса и последующая длительная рецессия, которая привела к падению цен на нефть, лишь усугубили этот недостаток.
Чавес не смог ни диверсифицировать экономику, ни продвинуть ее к самостоятельности. Некоторые оправдывают это аргументами о тактических трудностях выхода из давних отношений зависимости. Можно вполне признать, что ликвидация многовековых уз зависимости – трудная и длительная задача. Нужно пройти зигзагообразный процесс, сталкиваясь с большими трудностями и потрясениями. Однако ситуацию в Венесуэле нельзя объяснить таким образом.
Чавизм не предполагал радикального разрыва с империалистической зависимостью. Он также не призывал к ликвидации капитализма. Скорее, этот проект ограничивался популистскими реформами, перезагрузками и корректировками в пределах этих границ зависимости и эксплуатации. Руководствуясь пессимистическим взглядом на мировую ситуацию и негативной оценкой неудач в бывших социалистических странах, чавизм никогда не мог выйти за рамки этой ограниченной повестки. Дело не в том, что напористая политика Чавеса и усилия по продвижению объединения стран Южной Америки, отдельного от организаций, возглавляемых США, были уловками. Они несомненно были искренними. Но несмотря на все это, эти усилия оставались в пределах пространства для оппозиции, разрешенного при неоколониализме. Гибкая и широкая коалиция, созданная чавизмом, не была антигегемонистским блоком, противостоящим блоку врагов народа. Это была попытка пересмотреть гегемонистский консенсус эксплуататоров, чтобы в большей степени обеспечить удовлетворение интересов среднего класса, сдобренная огромными дозами популизма для самых низших классов. Форма и функция «радужной коалиции» на самом деле были еще одной версией адаптивных политических форм капитализма.
Чависты сделали страну уязвимой перед взлетами и падениями мировой империалистической системы. Их реформистская политика и жесткие формы правления препятствовали политизации масс. Эта политика не позволяла им опираться на массы в раскрытии их революционного потенциала. Вместо этого инструменты старого государства, такие как армия и чавистские бюрократические организационные формы, считались главным оружием сопротивления американскому империализму и его прислужникам. Таким образом, это углубило и усугубило последствия мирового финансового кризиса и рецессии. Тяжелые условия, в которых оказалась сегодня Венесуэла, подчеркивают ограниченность и ошибки чавизма. Подобно всем другим реформистским идеологиям и практикам, он обещал только «все как обычно». Его претензии на то, чтобы быть «социализмом XXI века», оказалась ложными. Современный социализм должен продолжать опираться на достижения и уроки, полученные от бывших социалистических обществ.
Это не значит, что чавистский проект не может предложить больше ничего в качестве негативного примера, кроме подтверждения актуальности марксизма. Пусть и спонтанно и поверхностно, чавизм выявил и отразил новые социальные, политические и культурные особенности, наблюдаемые во всем мире. Все большее количество социальных групп осознают себя угнетенными. Они выявляют структуры, лежащие в основе этого явления, и силы, его совершающие. Они встали на путь борьбы. Сами по себе, в союзе с другими, используя формы, различающиеся от пассивных до яростно-воинственных, то барахтаясь в замешательстве, то продвигаясь вперед с энергичной уверенностью, возможно, здесь спад, но там полный поток, существует широкий спектр «радуги сил», если вы так хотите ее назвать, борющихся за свои цели.
Различные факторы, которые повлияли на его создание, его происхождение и траектории [развития] — все это могло бы стать увлекательной темой. Но сейчас я сосредоточен на настоящем. Что это означает для коммунистического проекта? Сторонники тезиса «радужной коалиции» утверждают, что [чавизм] сделал ненужными как политические цели, так и организационные формы коммунистического проекта. Они обвиняют коммунистов в подавлении различных социальных интересов во имя главенства неких всеобъемлющих «пролетарских интересов». Более того, растущее самосознание и мобилизация различных социальных групп исключают какую-либо роль внешнего агента, такого как коммунистическая партия, в их сознании и организации.
«Пролетарские интересы» представлены в этих обвинениях как нечто фракционное [исключительно пролетарское]. Марксизм смотрит на это иначе. Маркс и Энгельс указывали, что пролетариат может добиться своего освобождения только через освобождение всего человечества. В этом суть «пролетарских интересов». Чтобы быть верным им, борьба пролетариата за освобождение обязательно должна быть направлена против всех форм господства и эксплуатации. Вот почему пролетарские интересы считаются всеобъемлющими. Коммунистическое общество, которое они желают построить, может возникнуть только в результате усилий, основанных на этом идеале всестороннего освобождения. Маркс охарактеризовал коммунистическое общество как конец всякой эксплуатации и угнетения, искоренение всех отношений и социальных структур, на которых они были основаны, и устранение всех форм мышления и сознания, которые они породили.
Реализация этого всеобъемлющего освободительного потенциала не является чем-то заранее гарантированным или легко достижимым. Классовая борьба пролетариата приобретает это качество по мере достижения освободительных целей всех угнетенных, эксплуатируемых слоев общества. Именно классовая борьба должна иметь принципиальное значение. Очевидно, что осознание своих интересов одним или всеми угнетенными слоями общества только способствовало бы этому. Чем скорее все эксплуатируемые и угнетенные выйдут за борьбу, тем лучше будет реализован всеобъемлющий освободительный потенциал классовой борьбы под руководством пролетариата. По крайней мере, это послужит разоблачению и исправлению любого сектантского, эгоцентричного понимания того, в чем суть пролетарских интересов. Настоящая коммунистическая партия никогда не будет считать себя «спасителем». Она не может мыслить себя как своего рода единоличного героя в деле распространения эмансипации.
Что касается организационного аспекта, то в коммунистическом проекте нет ничего, требующего, чтобы каждая мобилизация или организация масс обязательно возглавлялась или осуществлялась коммунистической партией. Да, мы наверняка видели подобный опыт в прошлом. Он был результатом существующих социальных условий. Во многих странах, особенно в большинстве угнетенных, коммунисты были пионерами в повышении сознательности масс и их организации в борьбе. Хороший пример такой работы и всестороннее руководство, данное Лениным в этой задаче, можно увидеть в деятельности большевиков в дореволюционной России. Оно стало основным ориентиром для Третьего Интернационала в его систематизации организационных задач и методов работы в массах. Не только успешные революции, но и разнообразная борьба масс под руководством коммунистических партий по всему миру и их достижения свидетельствовали о полезности этой модели. Роль, которую такая деятельность сыграла в обеспечении широкого осознания и открытии почвы для самосознания и организации, широко наблюдаемых в настоящее время, неоспорима. Тем не менее, есть также такой факт, что эти организации намного превосходят по численности те, которыми сегодня руководят коммунистические партии. Борьба, которую они вели в одиночку или в союзе друг с другом, была весьма значительной по своей широте и интенсивности. Как коммунистические партии должны относиться к этому?
Обычно наблюдаются два типа ответов. Один из них клеймит почти все эти организации и их борьбу как порождение империализма и реакции. Декларируется, что их настоящая цель это запутывание масс, удержание их в ловушке реформизма, отчуждение от подлинно революционных сил. Тот факт, что многие из них созданы и возглавляются иностранными или финансируемыми корпорациями НПО, рассматривается как еще одно доказательство. Во многом это правда. Активная роль, которую ЦРУ и подобные ему структуры играли в продвижении этих организаций и тех теорий, которые они пропагандируют, теперь документально подтверждена1«ЦРУ читает французскую теорию: об интеллектуальном труде по демонтажу культурных левых». https://thephilosophicalsalon.com/the-cia-reads-french-theory-onthe-intellectual-labour-of-dismantling-the-cultural-left/ Прим. автора.. Но это все еще не дает ответа на жизненно важный вопрос. Как нам понять широко распространенное самосознание, наблюдаемое сейчас среди угнетенных? Что это означает? Отрицать наблюдаемую здесь самодеятельность, а также изображать ее как насажденную империализмом было бы серьезной несправедливостью по отношению к массам.
Второй тип ответов отличается принятием этого самосознания как положительного развития. Следовательно, он самокритичен. Ошибки, допущенные коммунистами в понимании и решении проблем различных слоев общества, таких как женщины, далиты, адиваси и так далее, признаются. Эти ошибки рассматриваются как главный фактор, лежащий в основе дистанцирования этих социальных групп от коммунистических партий. Разработка ими новых теорий (часто критикующих марксизм) и [создание] независимых организаций, рассматриваются как ответ на неудачи коммунистов в этом отношении. Однако, несмотря на наблюдаемый здесь самоанализ и признание новой социальной реальности, этот взгляд все еще остается в рамках прежнего мышления. Сторонники этого взгляда считают, что задача коммунистических партий состоит в том, чтобы исправить свою предыдущую ошибку и вернуть утраченные позиции. Они по-прежнему придерживаются мнения, что, насколько это возможно, каждая часть масс должна быть организована и руководима самими коммунистами. Очевидно, что их понимание новой социальной реальности все еще весьма ограничено.
Ошибки в теории и практике, допущенные коммунистическими партиями при решении различных социальных вопросов, несомненно, негативно способствовали формированию этих условий. Но, что гораздо важнее, среди масс растет осознание ужасных условий их жизни, сил и структур, которая являются причиной этих условий. Это принципиально. Именно это побудило массы бороться, создавать организации и поддерживать их деятельность. Коммунисты должны осознать это важное качественное развитие. Они должны учитывать это в своей деятельности во всех областях. Динамическое взаимодействие между потоком [растущих] массовой сознательности и действий и коммунистическим проектом должно быть понято и правильно использовано. Такое требование, которое ставит наше время перед любым настоящим авангардом. Мао Цзэдун сделал очень проницательное наблюдение в контексте событий после Второй мировой войны. Он указывал, что империализм создал материальные и моральные основы для своего разрушения. Огромный рост самосознания масс и борьба, которую мы видим вокруг себя, со всеми ее приливами и отливами, являются одним из проявлений этой качественно новой особенности мировой ситуации.
Так как же коммунистические партии могут выполнить свою авангардную роль в этой ситуации? Им, безусловно, придется продолжать организовывать различные слои угнетенных и мобилизовать их на борьбу. Они должны продолжать вовлекать их в общие радикальные усилия по искоренению основных структур эксплуатации и угнетения. Вместе с тем им предстоит лучше овладеть наукой и искусством взаимодействия с самыми разными силами, в том числе отрицательно относящимися к коммунистическому проекту.
Следует признать, что это не совсем ново. Коммунистические партии уже давно вовлечены в подобную практику. Новым является решение этой задачи в изменившейся ситуации с ее благоприятными и неблагоприятными факторами. Благоприятным аспектом является повышенная сознательность и готовность вступить в борьбу, наблюдаемые среди масс. Неблагоприятным является усиление реформизма, который удерживает массы в узких рамках конкретных требований отдельных групп. Следовательно, это способствует развитию сектантства. Однако, пока массы находятся в борьбе, сама ее динамика создает основу для преодоления сектантских настроений и объединения всех подлинных народных сил. Авангарду следует помнить об этом потенциале и проводить политику, способствующую его реализации.
Повышение сознательности масс также «делится надвое»2Ссылка на принцип маоистской диалектики, «одно делится на два», т.е. в любом явлении заложены внутренние противоречия. Прим. ред.. Возьмем, к примеру, осознание идентичности угнетенной социальной группы. Именно это приводит ее в борьбу, поскольку она осознает особую дискриминацию и угнетение, от которых страдает. Есть и другая сторона. Сама эта идентичность сформирована, структурирована и поддерживается теми самыми отношениями, с которыми сталкивается данная группа. Следовательно, пока борьба остается в рамках осознания идентичности, она в конечном итоге удерживает эту группу в рамках репрессивной социальной системы. Это реформистское ядро, которое есть в любой политике идентичности. Ведя идеологическую борьбу с политикой идентичности, наблюдаемой среди угнетенных слоев общества, пролетарский авангард должен [одновременно] объединиться с оппозицией, видимой в этой политике, существующей системе и вызванной ею борьбе.
Единая деятельность и единый фронт всегда были важными составляющими коммунистической деятельности. В современных условиях они приобретают дополнительное значение. Считавшийся ключевым компонентом стратегического видения в угнетенных странах, единый фронт приобрел стратегическое значение и в империалистических странах. Более того, в обоих типах стран его значительная роль будет распространяться и на послереволюционное общество.
Для успеха в создании единого фронта авангард должен сохранять самостоятельность и инициативу. Ему также следует остерегаться сектантства. Авангард должен уметь находить точки единения с различными борющимися силами и формулировать политику и требования, направленные на их решение. Нынешняя ситуация требует дальнейшей тонкой настройки борьбы с сектантством. Организации, основанные на той или иной социальной группе, но враждебные коммунистическому проекту, сегодня вовсе не редкость. Твердо осознавая значение растущего самосознания и борьбы угнетённых, коммунистическая партия должна различать объективную роль таких сил и взгляды, которые они выражают. В той мере, в какой они действительно поддерживают людей в борьбе, объективно они являются частью широкого потока сил, способствующих радикальным переменам. Помня об этом, авангард должен реагировать на критику, исходящую со стороны таких сил, даже резкую, в неантагонистической манере, отвечая разумными рассуждениями; справедливо и сдержанно. Долг авангарда — объединить массы, чтобы собрать все потоки оппозиции в один могучий поток.
Деятельность единого фронта нужно вести таким образом, чтобы повышать сознательность его составляющих, в том числе коммунистической партии и масс, которыми она непосредственно руководит. Следовательно, цель должна состоять в том, чтобы привлечь максимальное количество сил к максимально высокому уровню единства, возможному в конкретный момент. Это требует постоянных усилий для получения знаний о конкретных условиях и проблемах, с которыми сталкиваются различные социальные слои, а также о тенденциях мышления, существующих среди них. Это требует неуклонного проведения линии «от масс к массам» и твердого понимания принципа «массы — настоящие творцы истории».
Сектантство в деятельности единого фронта возникает из различных тенденций. Один из них коренится в неправильном понимании лидерства. Сектантское мировоззрение рассматривает это как стремление добиться того, чтобы требования, позиции, лозунги, выдвигаемые партией, были так или иначе приняты. Это отражает неспособность применять массовую линию в руководстве. Это затрудняет совместную деятельность и в конечном итоге ослабляет руководящую роль авангарда. Другое проявление сектантства видится в инструменталистском подходе, который предполагает: «формировать единый фронт там, где партия слаба, идти вперед самостоятельно там, где она сильна». При таком взгляде упускается из виду суть деятельности единого фронта, ее органическая связь с линией масс. Эта ошибка исходит из нисходящего, элитарного подхода к пониманию и управлению отношениями между авангардом и широкими массами. Это еще больше усиливает такое отношение, нанося большой вред. В условиях более широкого самосознания масс негативные последствия сектантских тенденций со стороны коммунистической партии будут усиливаться вдвойне.
Чтобы укрепить свою защиту от подобных ошибок, коммунисты должны полностью избавиться от всякого идеалистического понимания коммунистической партии и ее авангардной роли. Коммунистическая партия не становится авангардом только в результате одного факта своего создания. Идет непрерывный процесс ее становления. К авангардной роли следует стремиться. Это качество и признание, которое партия должна приобрести и сохранить благодаря своему политическому лидерству, теоретической работе и радикальной практике. Более того, даже когда коммунистическая партия успешно выполняет свою авангардную роль, это не делает ее единственным или окончательным арбитром знаний. Знания генерируются непрерывно, на разных уровнях, во всем мире. Поэтому коммунистическая партия должна всегда быть начеку в отношении возможности того, что ее понимание какого-либо вопроса может быть неправильным или устаревшим. Если это не будет осознано, укоренится позиция, согласно которой партия или руководство стоят выше ошибок. Сознательное, критическое понимание будет все больше заменяться слепой верой и догматическим утверждением «моя партия, права она или нет».
Все это будет иметь дополнительное значение в новом социалистическом обществе. Государство при социализме — государство особого типа. Ему приходится одновременно создавать условия для своего же окончательного отмирания, даже если оно выполняет все функции управления. В этих условиях коммунистическая партия должна играть институциональную роль в государстве. Это необходимо для того, чтобы сохранить гегемонию и преемственность классовых интересов пролетариата. Это особое, неоспоримое положение партии всегда таит в себе опасность ее атрофирования, отчуждения от масс и господства над ними. Отклонения, упомянутые ранее, могут легко усугубиться, если с ними не бороться последовательно. Опираясь на достижения, достигнутые благодаря культурной революции, коммунистические партии должны и дальше развивать структуры и методы, позволяющие массам контролировать партию. Надо руководствоваться наблюдением Мао Цзэдуна о том, что нет ничего плохого в том, что «массы преподают урок коммунистической партии».
В этом контексте должна быть понята роль различных организаций, функционирующих независимо от коммунистической партии, от возглавляемого ею единого фронта, в будущем социалистическом обществе. Они могут и должны играть активную роль в политической, общественной жизни этого общества в рамках массового надзора за коммунистической партией. Хотя некоторые классы и слои внутри нее относятся к широкой категории «массы», они могут перейти в лагерь империализма и реакции, особенно во времена экономического спада и политических потрясений. Угроза того, что базирующиеся среди них организации станут центрами контрреволюции, будет всегда существовать. Иногда это потребует более строгого надзора за ними или даже ограничения некоторых свобод. Но, как утверждал Мао, общая политика должна быть политикой «открытости». В долгосрочной перспективе позитивная выгода от последовательной политики единого фронта и яркой политической культуры намного перевесит опасности, которые это может представлять.
Наряду с уничтожением классов, возникновение качественно нового общественного сознания будет существенной составляющей перехода к коммунизму. Тем не менее, это все равно не означает, что каждый человек станет коммунистом. Скорее всего, различные социальные организации сохранятся или возникнут вновь, отражая расхождения в интересах и склонностях, между которыми идет неантагонистическая борьба. Между тем, сама коммунистическая партия выполнит свою авангардную роль, создав условия, которые сделают ее ненужной и позволят «радуге» по-настоящему засиять.
Примечания
- 1«ЦРУ читает французскую теорию: об интеллектуальном труде по демонтажу культурных левых». https://thephilosophicalsalon.com/the-cia-reads-french-theory-onthe-intellectual-labour-of-dismantling-the-cultural-left/ Прим. автора.
- 2Ссылка на принцип маоистской диалектики, «одно делится на два», т.е. в любом явлении заложены внутренние противоречия. Прим. ред.