Перевод статьи о рабочей борьбе на никелевом заводе PT GNI в Индонезии, опубликованной Project MULTATULI.
Пермата Адинда, 26 мая 2023 г.
Рабочие сталкиваются со смертью, самоубийством, несчастными случаями, удушьем, расторжением контрактов и сокращением заработной платы в никелевой промышленности Моровали, которой гордится правительство Джоко. Протесты и гнев рабочих были вознаграждены тюремным заключением.
УВИДЕВ СВОЕГО ВТОРОГО РЕБЕНКА, 23-летнего Умара за решеткой, разделенной небольшой кабинкой, Мульяти не могла сдержать слез. Этот визит сделал мать и ребенка неспособными соприкасаться. Они также должны повышать голос, чтобы услышать друг друга.
В тот день в штаб-квартире полиции Северной Моровали было отключено электричество, поэтому они не могли включить принтер для печати разрешений. «Подождите, мэм. Свет еще не включили», — сказал Мульяти сотрудник полиции.
Было почти 10 часов по местному времени. Если ждать дольше, Мульяти беспокоится, что у нее не будет возможности посетить Умара. Чем ближе к вечеру, тем обычно очередь на посещение становится более занятой.
«Вместо того, чтобы недолго ждать», — сказала Мульяти, которая обычно встречала сына возле камеры предварительного заключения.
В камере задержания рука Умара держала решетку. Он молчал, глядя на плачущую 40-летнюю мать.
«Не позволять месяцу поста прийти сюда», — сказал Умар, когда его спросили, чем он занимался в камере заключения.
Мульяти сказала, что почти не может навещать его. Время в пути до полицейского участка от ее дома составляет около 30 минут. Обычно ее сопровождает младшая сестра Умара на мотоцикле, взятом напрокат у главы деревни. Но в тот день у мотоцикла прокололась шина. Пришлось искать попутку.
Мульяти принесла несколько мисок с едой для Умара и его друзей в камере предварительного заключения. Умар часто просил принести рис. Порция риса в изоляторах небольшая, а гарниры посредственные. «Он сказал, что еда там не очень», — Мульяти была смущена. — «Совсем чуть-чуть. Он всегда просит рис. Только рис!»
Ровно через 12 минут после того, как было названо имя Умара, к Мульяти подошел полицейский и сообщил, что время посещения подошло к концу.
Мульяти потребовалось время, чтобы попрощаться. Он посоветовала Умару хорошо себя вести в камере.
«Надеюсь, мы сможем выйти до начала месяца поста. Хоть спроси. Кто знает, может быть, мы можем это сделать», — сказала Мульяти. Умар кивнул.
УМАР — рабочий плавильного цеха
14 января 2023 года Умар попрощался и пошел работать в ночную смену в PT Gunbuster Nickel Industry. С тех пор он больше не возвращался домой.
Умар обычно приходил домой к 9 утра следующего дня. Иногда он мог провести ночь у своего друга. Однако до 11 утра следующего дня Умар от него не было весточки.
Мульяти беспокоилась. Она попросила сестру Умара позвонить брату, но тот не ответил.
Ближе к полудню в дом пришел брат Умара и сообщил новость. Умар, экономическая опора семьи, находится в полицейском участке. Мульяти потерял сознание.
Умар, 2000 года рождения, единственный ребенок из четырех братьев и сестер, окончивший среднюю школу. Трое его братьев и сестер не смогли закончить школу. Его семья говорила, что Умар был самым прилежным и умным ребенком. Они возлагали свои надежды на Умара.
Эта семья живет в деревне Онепут, Западная Петасия. Умар-старший, 60 лет, болен. В прошлом отец семейства работал таксистом на мотоцикле, курсируя туда и обратно в Колонодале, резиденцию правительства Северного Моровали, в 13 км от деревни. Чем дальше, тем труднее было ему работать. Его здоровье ухудшалось, часто болит спина.
Умар заменил отца. Этот парень делал все, что может, после окончания средней школы. Он помогал содержать своих родителей, трех братьев и сестер и одного племянника.
Через три года после случайных заработков Умар получил информацию о вакансиях в PT Gunbuster Nickel Industry. Многие молодые люди в его деревне записались. Умар последовал за их примеру. Его приняли в плавильное отделение. Заработная плата составляет 3 150 000 индонезийских рупий в месяц, плюс оплата питания и сверхурочных.
Теперь, без дохода Умара, семья изо всех сил пытается удовлетворить свои повседневные потребности.
Иногда соседи сочувствуют и присылают еду. Иногда Мульяти стирает одежду или готовит еду для других семей, зарплата которых составляет 20-25 тысяч рупий.
С тех пор, как Умара задержали, застряли два кредита, на мотоцикл и мобильный телефон. Кредит на мотоцикл это 2,2 миллиона рупий в месяц, плюс 500 000 рупий в месяц за мобильный телефон. Умар взял их в рассрочку ради удобства работы.
В апреле прошлого года у семьи Умара не осталось способов погасить два кредита. Мотоцикл в рассрочку можно было передать другим людям. Телефон подлежал возврату. Проблема в том, что мобильный телефон Умара до сих пор конфискован полицией. Полиция рассудила, что его телефон все еще используется в качестве «доказательства». Между тем, банк продолжает требовать от семьи немедленной оплаты или возврата сотового телефона.
«Я вызвала следователей», — сказала Юлан, старшая сестра Умара. «Следователи сказали, что мобильный телефон будет возвращен. Но, по его словам, внутри мобильного телефона все еще было что-то, что требовало повторного анализа. Если есть данные, которые вы хотите получить, возьмите их. Но, пожалуйста, верните его».
Семья Умара — единственная, кто регулярно посещает полицейское управление Северной Моровали, где содержатся рабочие никелевого завода. Эта семья на самом деле имеет происхождение от буги, но долгое время жила в Северной Моровали и даже свободно говорит на мори, языке коренного племени северной моровали, поэтому им удобнее называться коренными жителями Мори.
Между тем, другие заключенные были иммигрантами. Большинство из них из Южного Сулавеси; из Палопо, Пинранг, Макассар. Их семьи не могли позволить себе ездить в Северную Моровали и обратно; это деньги, усилия и время.
Однажды Мульяти и ее дочь пригласили Билала, 5-летнего сына Юлана, навестить Умара. Умар приглашал своего племянника поиграть и любил пошутить с ним. Если Умар приходил домой с работы посреди ночи, он будил Билала. Билал скучает по Умару. Любит гадать, когда его дядя вернется домой.
«Когда приезжал Билал, Умар не хотел, чтобы его племянник видел его. Попросите, чтобы вас вывели. Умар не мог видеть», — сказал Юлан. «Между тем, Билал долго искал своего дядю, потому что он так и не вернулся домой».
«Что касается меня… я не могу навещать Умара. Только…. это сердце не хочет. Мне все еще больно», — сказал Юлан.
Билал сел рядом с матерью. Он только что вернулся домой с учебы.
«Где дядя?»
«В тюрьме.»
ДНИ, ПРОВЕДЕННЫЕ Умаром в полицейской камере, были неопределенными. Его семья ждала ответов. Как долго их ребенок будет томиться в полицейском участке? Когда Умар вернется домой? Когда выйдет Умар?
Сначала семье сказали, что Умара задержали всего на 1-2 дня. «Учитывая, что писали в новостях, он был защищен», — сказал Мульяти.
Однако через две ночи пришли новости из Джакарты. Начальник национальной полиции Листьо Сигит Прабово сообщил, что в качестве подозреваемых фигурируют 17 человек. Умар — один из них. Той ночью рабочих перевели в камеры для задержанных в полиции Северной Моровали.
Начальник отдела по связям с общественностью региональной полиции Центрального Сулавеси Дидик Супраното сообщил, что следователи предъявили обвинение 16 подозреваемым по статье о нападении, которая грозит 5 годами тюрьмы. Еще одному рабочему было предъявлено обвинение в поджоге, за которое грозит 12 лет лишения свободы.
Однако семья Умара не поняла и не знала этой информации. Когда мы встретились с семьей Умара в марте 2023 года, они просто хотели подтверждения, когда Умара можно будет выпустить из изолятора.
На работе Умар не ребенок, который легко жалуется. Он редко рассказывает о своей работе семье. Прежде чем приобрести мотоцикл, Умар имел обыкновение ездить автостопом с коллегами по работе в PT Gunbuster Nickel Industry (GNI) и обратно. Расстояние от деревни Онепуте до входа в PT GNI составляет около 27 км или 1 час езды на автомобиле.
«Иногда друг, с которым он ездит, не мог ехать. Итак, его отец сказал: «Просто купи мотоцикл. Ты можешь заплатить за это сам», — сказал Юлан.
Умар лишь немного рассказывал, что работа на плавильном заводе зачастую небезопасна. Это потому, что они не оснащены надлежащими средствами индивидуальной защиты. В первый рабочий день Умару не дали ничего, кроме шлема. Он получил защитную обувь только через несколько месяцев работы.
ЗАБАСТОВКА
Рабочие называ.т главные ворота PT Gunbuster Nickel Industry «пост IV». Именно перед этими воротами Национальный союз рабочих провел забастовку до 17.00 14 января 2023 года.
К акции присоединились не только члены профсоюза, но и рабочие, не входящие в профсоюз. На самом деле, несмотря на то, что акция была официально прекращена, некоторые из ночных смен продолжали бастовать по ночам.
Национальный союз рабочих предъявил восемь требований:
- Компании обязаны внедрять процедуры К3 [обеспечения безопасности] в соответствии с действующим законодательством.
- Компании обязаны предоставлять работникам полный комплект СИЗ в соответствии со стандартными видами работ или рабочими рисками на рабочих местах.
- Компания должна немедленно принять устав компании.
- Прекратите сокращать заработную плату, непонятно за что.
- Прекратить PKWT [соглашение о работе на определенное время] в пользу постоянной работы.
- Компания должна восстановить на работе сотрудников (участников Национального союза рабочих), контракты с которыми были расторгнуты в результате предыдущей забастовки.
- Компания устанавливает циркуляцию воздуха на каждом складе или плавильном заводе для предотвращения образования пыли.
- Компания разъясняет права, предоставленные семьям покойных рабочих Маде и Нирвана Селле в соответствии с применимыми законами и правилами.
Восьмая масть относится к рабочим по имени И Маде Дефри Хари Джонатан и Нирвана Селле. Они оказались в ловушке подъемного крана , когда в конце декабря 2022 года в одной из плавильных печей произошел взрыв. Нирвана Селле был в прямом эфире на TikTok, когда в результате несчастного случая он погиб. Видео стало вирусным в социальных сетях.
По словам Амируллы, главы профсоюза Национального союза рабочих в PT GNI, после гибели двух рабочих протесты трудящихся стали более интенсивными, и забастовка 14 января представляет собой серию протестов трудящихся с 2022 года, особенно со стороны металлургического завода и подразделений самосвалов, требующих, чтобы компания улучшила условия труда и заработную плату . Эти протестные волны иногда были организованы Национальным союзом рабочих, иногда спонтанно — самими рабочими.
«После смерти Нирваны, — добавил Амирулла, — друзья спрашивали, когда Национальный союз рабочих примет меры».
Минггу Булу, администратор Национального союза рабочих в PT GNI, который также был координатором действий в то время, сказал в своем выступлении о восьми требованиях. «Я объяснил, что мы работаем, по крайней мере, безопасность превыше всего. Не просто работать, [а соблюдать нормы безопасности]».
После разгона демонстрации рабочий сообщил представителям Национального союза рабочих, что двое его друзей были «арестованы» в полиции Северной Моровали. Они собирались идти в полицейский участок, ожидая, пока прекратится дождь. Они прибыли туда в 20.00.
Ближе к 23.00 они покинули участок, после чего вернулись в свои дома.
Однако, сказал Амирулла, «я получил информацию о том, что в районе PT GNI царит хаос».
Он точно не знал, что произошло тогда перед постом IV. Однако он слышал информацию о том, что ситуация в районе «накаляется».
«На самом деле мы не знаем, что произошло внутри (промзоны). Только друзья рабочих сказали, что иностранные рабочие напали внутри плавильного завода . Друзья хотели пойти на пост IV. Есть те, кто хочет присоединиться к забастовке, но им мешают», — сказал он.
14 января Умар вышел на работу. Ее мать знала, что утром была забастовка. Она посоветовала сыну пропустить ночную смену.
Однако около 22:00 его коллеги позвонили Умару. Ходили слухи, что ряд китайских рабочих «напали» на индонезийских рабочих, объявивших забастовку.
Они попросили Умара остаться на работе и не сидеть сложа руки. Должность Умара в его подразделении была заместителем начальника, а главный начальник был в отпуске, чтобы вернуться домой. Им нужно было присутствие Умара как ответственного лица.
«Приготовить тебе еду дома? Вы заместитель начальника», — сказал Юлан, повторяя историю коллеги Умара.
Умар отправился в PT GNI в 22.00. Он прибыл на пост IV, въезд на мотоциклах запрещен. Он припарковал свой мотоцикл на посте IV, а затем вошел внутрь.
«Он не мог заблокировал руль, и положил мотоцикл на улице», — сказал Юлан.
Столкновение произошло в 23.00. В час ночи Умар вышел на пост IV. Он был арестован полицией, и с ним еще 71 человек. Другой источник сообщил, что более 80 рабочих были арестованы.
«На вопрос следователей, Умар сказал, что он кинул только один раз или два камни», — сказал Юлан. » Умар — застенчивый ребенок. Тихий тип. В любом случае, когда к нему обращались, он просто говорил. Если нет, то нет».
На видео видно, как группы рабочих ходят по промзоне и кричат : «Долой Китай. Долой Китай!»
Этот расистский лозунг якобы был вызван инцидентом с нападениями китайских рабочих в тот день, когда индонезийские рабочие бастовали. Китайские рабочие были вооружены железными трубами. Они подошли и избили местных рабочих. Также имели место акты вандализма и поджога автомобилей, что привело к забрасыванию камнями, прежде чем вмешались силы безопасности.
Как написано в публикации China Labor Watch от 18 января, руководство PT GNI приказало китайским рабочим прекратить акцию протеста [индонезийских рабочих]. «В ответ на забастовку руководство PT GNI использовало китайских рабочих, чтобы остановить забастовку, заблокировать здание фабрики и защитить собственность компании», — пишет эта базирующаяся в Нью-Йорке китайская организация по мониторингу труда.
«Вместо того, чтобы разрядить ситуацию, PT GNI настроила китайских рабочих против индонезийских рабочих, создав нарратив «мы», китайцы, и «они», индонезийские рабочие. Многие китайские рабочие опасаются, что станут жертвами антикитайских настроений в Индонезии. Несколько рабочих были отправлены на передовую, и руководство выдало им каски и железные трубы для защиты себя и компании».
Кроме того, из-за языкового барьера китайские рабочие не понимают требований индонезийских рабочих. Из бесед China Labor Watch с китайскими рабочими PT GNI они поняли, что требования SPN также имеют отношение к их рабочей ситуации, особенно в отношении безопасности труда.
Однако китайские рабочие сначала этого не поняли. Многие думали, что демонстрация была посвящена только вопросу повышения заработной платы среди индонезийских рабочих, сообщает China Labor Watch.
В то время, китайские рабочие также были заинтересованы в поддержке протестов. China Labor Watch сообщила, что многие китайские рабочие стали жертвами злоупотреблений со стороны PT GNI, включая задолженность и удержания из заработной платы, произвольные удержания из заработной платы, непрозрачный найм, длительные сверхурочные, физическое насилие, сексуальные домогательства, задержание паспортов и ограничения на передвижение китайских рабочих.
Полиция сообщила, что в результате столкновений в субботу вечером погибли два человека: один местный рабочий и один китайский рабочий. Однако, кроме информации от полиции, мало что известно наверняка, почему эти два человека погибли. Эта информация поступила от тогдашнего начальника отдела по связям с общественностью региональной полиции Центрального Сулавеси Комбеса Дидика Супраното (Дидик был переведен и заменен Комбесом Джоко Винарто. Дидик успел исправить свое заявление, в котором говорилось, что погибших трое; двое местных рабочих, один китайский рабочий).
Национальный союз рабочих не смог подтвердить личности двух рабочих, погибших во время столкновений. Союз попросил полицию раскрыть личность погибшего и причину смерти. Однако полиция не отреагировала.
После инцидента со «столкновением» основные требования работников PT GNI, одним из которых была безопасность труда, просто исчезли из СМИ. Теперь там преобладает информация о «горизонтальном конфликте», связанном с расизмом между индонезийскими и китайскими рабочими.
МИНГГУ БУЛУ — работник отдела самосвалов
После «столкновения» между индонезийскими и китайскими рабочими, а также задержания десятков рабочих Минггу Булу никогда не спал спокойно. Его разыскивала полиция. Первоначально просили дать показания в качестве свидетеля. Затем, в апреле 2023 года, его назвали подозреваемым. Вместе с Амируллой, ему инкриминируется «мятеж», за который грозит 5-6 лет тюрьмы.
Его адвокат из Народной коалиции за юридическую помощь подозревает, что индонезийская полиция хочет связать дневную забастовку профсоюзов с инцидентами насилия между рабочими в промышленной зоне PT GNI ночью.
«Восемь требований забастовки — это нормативные права, гарантированные законом», — сказал Хасби из Коалиции.
В 33 года Минггу Булу должен содержать свою жену и четверых детей. После двух лет безработицы из-за пандемии COVID-19 этот мужчина-тораджа из Восточного Луву, Южный Сулавеси, подал заявку на работу водителем самосвала в PT GNI. Расстояние по дороге от его поселка до местонахождения компании составляет 270 км. Он решил скитаться из-за отсутствия работы там, где он жил, кроме сельского хозяйства, как это делали его родители.
Минггу Булу думал, что с месячной зарплатой он сможет по крайней мере обеспечить стабильный семейный доход. Однако после 20 месяцев работы в PT GNI его образ мыслей изменился. Работа в PT GNI кажется работой, близкой к катастрофе.
Блуждая по группам WhatsApp работников PT GNI, всегда есть информация о работниках, которые погибли или попали в аварию. В марте прошлого года китайский рабочий упал насмерть с высокого этажа. Ранее индонезийский рабочий был зажат конвейером. Сообщается о столкновениях в этом районе. Два самосвала случайно столкнулись и раздавили колено одному из водителей. В другом случае мотоциклист был сбит самосвалом . Некоторые выжили. Кто-то погиб, потому что его тело задавило шиной.
«Однажды за один день произошло три несчастных случая», — сказал Минггу Булу.
Тем не менее, руководство компании никогда открыто не сообщало о таких случаях работникам, сказал Минггу Булу. «Иногда мы типа сами виноваты. Иногда это считается халатностью».
У Минггу Булу тоже это было. Однажды, когда он только пришел на работу, ехал на самосвале и случайно задел мотоцикл, припаркованный прямо за его грузовиком. «Я дал задний ход, ударил, уничтожил мотоцикл».
В результате этого инцидента Минггу Булу потребовала ответственности у отдела безопасности компании. Однако его попросили пройти в отдел управления трудом, а затем приказали компенсировать половину стоимости мотоцикла. Правозащитники заявили, что виноваты обе стороны: считалось, что рабочий по ошибке припарковал свой мотоцикл в этом районе, а Булу в воскресенье случайно разбил его.
Когда его спросили об этом, Минггу Булу смутился: «Если это 50:50, это означает личное к личному. Какова ответственность компании? По правилам, двухколесные транспортные средства не допускаются на территорию».
Минггу Булу все-таки попросили выплатить компенсацию. Он был вынужден подчиниться. Он был просто рад, что тогда обошлось без жертв.
В заключении Минггу Булу сказал, что работа в PT GNI, помимо риска несчастных случаев, «сталкивается с произвольным начальством и изменением правил компании». И, наконец, его уволили за то, что он был администратором Национального союза рабочих. Его выбор вернуться в родной город так же прост, как и желание быть независимым человеком: никто не контролирует его, когда он возвращается к работе в саду своих родителей.
Однако после событий 14 января этот выбор оказался далеко не в его руках. Его судьба сейчас в руках государства.
Его передвижения отслеживались, пока он оставался свидетелем. К его пансионату в районе Томпира приехала полиция Петасия Тимур. Во время посещения дискуссионного форума с рядом профсоюзов в Палу, столице Центрального Сулавеси, трое полицейских подобрали его и отвезли обратно в Северный Моровали, путешествуя по суше в течение 8 часов.
Находясь в Джакарте, чтобы присутствовать на слушаниях между Национальным союзом рабочих и PT GNI, которые проходили при посредничестве заместителя министра трудовых ресурсов Африансии Нур, двое полицейских из Северной Моровали подошли и обняли Булу в воскресенье, а затем вручили ему вторую повестку.
Этот опыт заставил его мысленно встряхнуться. «Когда письмо доставили в Джакарту, я был в замешательстве. Мой статус (в то время) был только свидетелем, как получилось, что все изменилось в Джакарте?»
УДАЛЕНИЕ ПРОФСОЮЗОВ
Пост IV PT GNI – это ворота оживленного промышленного района. В тот день, незадолго до 17:00, мотоциклы рабочих ездили туда-сюда. Идет смена смены.
Некоторые из рабочих ненадолго остановились у прилавков вдоль дороги за пределами промышленной зоны. Мастерская по ремонту мотоциклов обслуживает мотоциклы в очереди на мойку или ремонт. Несколько рабочих были одеты в желтые каски, а форменные верхи PT GNI были серо-коричневого цвета. Некоторые другие носят любую верхнюю одежду, в том числе униформу другой компании. Их подчиненные разнообразны; некоторые носили брюки в паре с топами PT GNI, некоторые носили джинсы или брюки из обычного материала.
Магазины фирменной формы выстроились в очередь. В магазине цена топа без штанов установлена на уровне 200 000 индонезийских рупий. Униформа была доставлена непосредственно продавцом из Индустриального парка PT Indonesia Morowali (IMIP), одного из других никелевых промышленных районов в Моровали, в 164 км от PT GNI вдоль побережья Центрального Сулавеси.
«Это уже самое дешевое, — сказал продавец, — только одежда. Если вы хотите носить джинсы здесь, вы можете. Подойдут любые штаны». Он также продает шлемы от IMIP. По его словам, товары от IMIP были намного прочнее, чем каски от PT GNI. «Шлем IMIP стоит 300 тысяч индонезийских рупий. Новый».
Хикма, работник PT GNI, только что вернулся с работы. В 19.00 он пошел в кофейню в деревне Бунта. Зашел ненадолго, прежде чем вернуться в свой дом в Колонодале. Он пригласил молодого человека лет 20-ти.
«Это сосед. Он хочет работать. Я тренировался внутри», — сказал Хикма, водитель самосвала . Обучение означало, что Хикма сопровождал и учил своих соседей водить грузовик. По его словам, это обычная практика в PT GNI.
«Важно быть морально готовым здесь», — приказал Хикма, не называя свое настоящее имя из соображений безопасности.
Он плохо себя чувствует. Его речь часто прерывается. Кашель. Он планирует взять отпуск, чтобы пойти в поликлинику. Заболевания горла и органов дыхания чаще всего поражают рабочих. «Может быть, из-за пыли», — сказал он. «Более того, я много работаю (подвергаясь воздействию) угля».
Внутри района никелевые плавильные заводы загрязняют воздух. Густая пыль. Видимость ограничена 3 метрами. Ситуация усугубляется в сухой сезон. «Пыль, жара, невыносимо», — сказал он. С другой стороны, в сезон дождей дороги грязные и затопленные. В этом районе мотоциклы сопровождаются грузовыми транспортными средствами, такими как самосвалы, так что рабочие подвергаются непосредственному воздействию дорожной пыли.
Медицинская маска, которую Хикма надевает, когда встречает нас, — это та же самая маска, которую он носит на работе. Маску купил сам. Компании обычно не поставляют маски работникам. «Мне дали. Но прошло около четырех месяцев».
Хикма сказал, что ему повезло с работой. Водители грузовиков работают в кабинах транспортных средств с воздушным охлаждением. Напротив, рабочие металлургического и складского цехов подвергались непосредственному воздействию рудной пыли. «Рудная пыль всасывается один раз, высыхает по горлышку. В любом случае жарко. Имя ему железо. Никель», — сказал он. «Железо горячо, пыль летит. Так мы обычно живем. Попадает в глаз. Ежедневно».
Хикма часто слышит жалобы от рабочих плавильного цеха на то, что они не обеспечены специальными масками для работы, а пыль в помещении такая густая, что видимость ограничена.
«Те, кто в плавильне, носят стандартные маски. В прошлом были люди, которые носили полнолицевые маски, но я давно не видел тех, кто ими пользуется», — сказал Хикма. «На складе руды люди работали в закрытом помещении, полном пыли, стояла тяжелая техника, людей не было видно. В прошлом вентиляция не делалась для циркуляции воздуха. Теперь есть».
Время работы у Хикмы с 06.00 до 18.00 с перерывом на 1 час. Базовая заработная плата составляет 3,4 миллиона индонезийских рупий при 8-часовом рабочем времени. Его работа считается сверхурочной. В его дивизионе сверхурочная работа обязательна в течение трех часов каждый день. В результате заработная плата меняется каждый месяц. В среднем это 7 миллионов индонезийских рупий, но если есть больше сверхурочной работы, она может достигать 8 миллионов индонезийских рупий.
Хикма использует месячную зарплату, чтобы выплачивать 1,5 миллиона рупий в месяц за аренду дома, 1 миллион рупий в месяц за аренду мотоцикла, 2 миллиона рупий в месяц за питание; остальных отправляет в деревню, чтобы оплатить обучение младших братьев и сестер.
Эта ситуация отличается от ситуации с работниками металлургического производственного подразделения, чья сверхурочная работа ограничена, поэтому их заработная плата колеблется от базовой зарплаты в 3,4 миллиона индонезийских рупий. Рабочие металлургического и складского цехов часто жалуются: зарплата у них маленькая, а нагрузка и риски высокие.
Несмотря на то, что его зарплата может составлять 7-8 миллионов индонезийских рупий в месяц, Хикма сказал, что он «очень разочарован» работой в PT GNI. При выходе на работу не было обучения правилам компании и технике безопасности. Его просто приняли на работу. «Это должно быть обязательно. В этом (районе) много опасных мест. В моем предыдущем опыте работы было обучение от компании».
Хикма получил рабочую форму или защитную одежду от компании только после двух лет работы, а точнее, после того, как Национальный союз рабочих устроил демонстрацию.
«Раньше, когда я работал в первый раз, мне выдавали только каску. Надень вот такую футболку», — сказал Хикма, указывая на футболку под униформой PT GNI. Во время той же работы ему не достались защитные ботинки. «Иногда я вижу рабочих, которые носят только сандалии».
Компания предоставила рабочую обувь, но ее качество не соответствует стандартам безопасности. «Ботинки, но синтетическая кожа. Вчера товарищ на испытательном сроке попал под грузовик». Поэтому, опасаясь пораниться, он решил купить себе обувь, которая, по его мнению, была безопаснее. «У этих железное покрытие», — сказал он, указывая на ботинки, которые были на нем.
14 января Хикма принял участие в забастовке Национального союза рабочих. Одно из требований рабочих заключается в том, чтобы компания не урезала заработную плату без явных причин. Однако после участия в демонстрации Хикма попал под СП-3 и ему урезали зарплату. В компании сообщили, что он якобы отсутствовал на работе.
Хикма был не единственным участником протеста, получившим письма с предупреждениями и сокращением зарплаты. Есть и те, кого увольняют.
Компания сократила выплаты работникам. Как правило, помимо основной заработной платы, работники получают надбавки и оплату за сверхурочную работу. Компании обычно сокращают надбавки за навыки или оплату сверхурочных. Сумма оплаты за сверхурочную работу составляет от 400 до 600 тысяч индонезийских рупий в месяц в зависимости от производительности. Задача состоит в том, чтобы сократить оплату сверхурочных на месяц.
Хикма сказал, что он не был членом, а вместо этого назвал себя «сочувствующим» Национальному союзу рабочих. Он сказал, что «многие работники PT GNI» были заинтересованы во вступлении в профсоюз, но опасались, что им могут угрожать расторжением их контрактов.
«Нам трудно найти еду», — сказал Хикма.
Амирулла, глава Национального союза рабочих в PT GNI, сказал, что представители профсоюза распространили 4000 экземпляров регистрационных форм для членов. Например, количество работников PT GNI в 2022 году составило около 9 тысяч, а в 2023 году увеличилось на 11 тысяч. Несмотря на это, в профсоюз вступило около 80 работников.
«Много сочувствующих. Однако из-за запугивания со стороны компании друзья боялись возвращать формы», — пожаловался Амирулла.
Пуджи Сантосо из Центрального руководящего совета Национального союза рабочих в Джакарте сказал, что страх действительно был главной причиной, по которой рабочие PT GNI не вступали в профсоюз. С другой стороны, рабочие надеются на Национальный союз рабочих как на единственный профсоюз в PT GNI.
«Им нужна какая-то гарантия, когда они вступят в профсоюз, они все еще работают», — сказал Пуджи.
Профсоюз Национального союза рабочих была создан в PT GNI 21 апреля 2022 года. 23 мая объединение было зарегистрировано в Управлении рабочей силы и миграции Регентства Северной Моровали. Однако, когда должностные лица Национального союза рабочих передали руководству компании письмо-уведомление о создании профсоюза, компания его проигнорировала.
Один за другим с профсоюзными лидерами не продлевали контракты. Первоначально к июлю 2022 года были взяты под прицел трое организаторов, включая Амируллу. В следующую партию попал Минггу Булу. Всего из компании было уволено 10 активистов профсоюза, в том числе двое менеджеров, чьи контракты были расторгнуты после забастовки 14 января.
Методы работы различались, но большинство их рабочих контрактов было расторгнуто руководством PT GNI. Некоторые были вынуждены уволиться.
В результате принятого правительством Джоко Видодо Закона о создании рабочих мест компании имеют большие полномочия определять статус трудовых договоров сроком менее года. Большинству работников PT GNI предлагаются рабочие контракты на первые три месяца, которые затем могут быть продлены еще на 6 месяцев, а затем на 9 месяцев.
Тем не менее, есть ряд случаев, когда срок трудового договора сокращается.
Амирулла, например. Первоначально контракт был на 6 месяцев, но после того, как выяснилось, что он является администратором Национального союза рабочих, контракт был сокращен всего до 3 месяцев, затем до 1 месяца и больше не продлевался.
То же было и с Минггу Булу. Сначала это был 2-х месячный контракт, который в компании назвали «испытательным сроком», потом его продлили на 6 месяцев, потом на 9 месяцев. Когда компания узнала, что Минггу Булу был администратором профсоюза, следующее продление контракта было всего на 3 месяца. После этого руководство PT GNI прекратило его контракт.
Мингггу Булу попросил отдел кадров объяснить причину расторжения его контракта, при том, что его работа была неплохой и он не пропускал ее. Отдел кадров сказал ему спросить его отдел, но а там сказали, что ему надо обратиться в отдел кадров. «Это как играть в пинг-понг».
После забастовки, кроме лидеров Национального союза рабочих, «ряд членов профсоюза были уволены. Я обжаловал это, потому что считал это незаконным. Забастовки не являются незаконными», — сказал Минггу Булу. «Тем не менее, некоторые из друзей, которых я защищал, все были уволены путем не продления контракта».
«Отдел кадров настаивает на том, что дело не в забастовке, а в отсутствии. Я рассуждаю так, что очевидно, что он отсутствует, потому что бастует».
По словам Пуджи Сантосо из Национального союза рабочих, режим работы по контракту в форме трудового соглашения с фиксированным рабочим временем или PKWT в PT GNI является корнем проблемы.
В такой системе занятости можно считать, что компания не нарушила закон при расторжении контрактов работников, вступающих в профсоюзы. Компания может обосновать, что рабочий период работника истек, без необходимости объяснять истинную причину, по которой его контракт не продлевается.
«Компании играют с такими контрактами. Нам довольно сложно опровергнуть это», — сказал Пуджи. «Что нужно отменить, так это систему PKWT. Только тогда у рабочих будут гарантии».
* * *
БЫТЬ РУКОВОДИТЕЛЕМ В единственном профсоюзе PT GNI – дело непростое. И проблемы стали еще более серьезны после «столкновения» между рабочими 14 января 2023 года.
До того, как его назвали подозреваемым, Минггу Булу был единственным администратором Национального союза рабочих в PT GNI, который все еще жил в Северном Моровали, хотя его рабочий контракт был расторгнут руководством компании. Другие администраторы вернулись домой или ищут безопасное место за пределами Северного Моровали. Некоторые из пострадавших от расторжения контрактов работают в других местах.
Минггу Булу устраился на дневную работу в Baoshuo Taman Industry Investment Group (BTIIG) в Топогаро, в 60 км или 1,5 часа езды на мотоцикле от деревни Томпира, где он живет. В то же время он должен был выполнить повестку из полиции и отправиться в Полрес, чтобы посетить рабочих, названных подозреваемыми.
Он сказал, что слишком ошеломлен, чтобы справиться с этим в одиночку. «С момента их ареста до возбуждения уголовного дела в основном я занимался ими. Начиная с поиска контакта с его семьей и заканчивая поддержкой и мотивацией», — сказал он. «Но когда я стал мишенью, я был совершенно сбит с толку. Как я могу справиться со своими друзьями, когда у меня кружится голова, когда я думаю о себе?»
Семьи подозреваемых связались с Минггу Булу, чтобы узнать о судьбе их детей и родственников. «Честно говоря, я тоже затруднялся ответить на это».
По словам Минггу Булу, было бы более уместно поднять семейные вопросы с юрисконсультом. Однако, с другой стороны, до Северной Моровали также далеко. Группа юристов для рабочих прибыла из Палу, центрального правительства Центрального Сулавеси, что в 400 км от Северного Моровали. Из Палу им нужно сесть на самолет до Моровали в течение 1 часа, затем ехать на машине или мотоцикле в течение 1,5 часов, чтобы добраться до Польрес. Другой вариант, по суше за 10 часов. В результате команда юристов не могла активно помогать и посещать рабочих.
«После того, как я передала контакты семьи адвокатам, я больше ничего не мог делать. Потому что как я могу ободрять, когда мне тоже нужна поддержка?» — сказал Минггу Булу.
До сих пор у Национального союза рабочих еще не было Совета руководителей отделений в Северной Моровали. Администраторы SPN в PT GNI по-прежнему координируют свои действия с руководством Национального союза рабочих в Моровали или непосредственно с центральными администраторами в Джакарте. Поездка из Моровали в Северную Моровали занимает 3 часа.
В Моровали отделение Национального союза рабочих несет ответственность за более чем 3000 членов профсоюза, все из которых работают в Индонезийском индустриальном парке Моровали (IMIP). Национальный союз рабочих является одним из крупнейших профсоюзов в Моровали, поэтому его руководство не всегда интенсивно координирует свои действия со своим отделением в PT GNI в Северном Моровали.
Отделение Национального союза рабочих в Моровали было основано в 2017 году. Его руководители должны работать с промзоной, в которой работает около 80 000 человек. Катсаинг, бывший председатель отделения, который сейчас баллотируется в законодательные органы от Лейбористской партии, сравнил свой предыдущий опыт организации рабочих угольной промышленности на Калимантане и в IMIP.
«В угледобыче размах организации небольшой, уровень понимания организации уже хороший. В IMIP работники еще новички. Процент, 75 на 25, т.е. 75 начинающих рабочих, 25 опытных рабочих. Начинающие рабочие не знают, что такое профсоюз», — пояснил Катсаинг, добавив, что проведение обучения по вопросам организации занимает много времени, тем более что график работы в металлургической промышленности плотный.
По его мнению, администраторы Национального союза рабочих в PT GNI находятся в затруднительном положении. Новая организация была основана в 2022 году, но столкнулась с различными случаями несчастных случаев на производстве и других проблем с трудоустройством. В разгар этого компания подавила профсоюз.
«Администрация по членству все еще хаотична, недавно созданный профсоюз был в замешательстве и озабочен вопросом роспуска компании», — сказал Катсаинг.
Минггу Булу и Амирулла признают трудности создания и поддержания союза. Компания занималась уничтожением профсоюза, так что лишь горстка из тысяч рабочих PT GNI осмелилась вступить в профсоюз. Кроме того, не все члены платят взносы в операционные фонды профсоюза. В результате администраторы используют личные деньги.
Амирулла сказал, что он потратил около 5 миллионов индонезийских рупий личных денег на профсоюзную деятельность. «Мои сбережения на 10 лет», — сказал он. «Для оперативных нужд. Расходы на печать . Распечатайте форму. Когда друзья собираются вместе, они покупают кофе, сигареты, что угодно. Я разорен!»
«Это просто, да, это следствие борьбы. Если вы хотите пожаловаться, жалуйтесь кому?»
КИТАЙСКИЕ РАБОЧИЕ
Из десятков тысяч рабочих в PT GNI работает не менее тысячи китайских рабочих. Мы взяли интервью у одного из бывших рабочих, на букву В из соображений безопасности, который раньше работал оператором тяжелой техники.
Из своей страны вместе с группой других китайских рабочих В приземлился в Манадо, затем вылетел на самолете в Моровали, а затем воспользовался наземным маршрутом в Северную Моровали.
В понял только по прибытии в Моровали, что четыре человека из его окружения погибли по пути в PT Virtue Dragon Nickel Industri в Конаве, Южный Сулавеси. «Лодка перевернулась. В ту ночь погибли четыре человека», — сказал В. «Если кто-то откроет рот, он не сможет вернуться домой».
В трижды подвергался сокращению заработной платы со стороны своего начальника, каждый раз на 20 000 юаней или эквивалент 42 миллионов индонезийских рупий. В подозревает, что начальство или компания намеренно ищут причины, чтобы урезать зарплату китайским рабочим. «Нас оштрафовали не из-за нашей ошибки, а потому, что штраф мог принести пользу определенным компаниям или частным лицам».
В должен был проработать год, но его задержали в полицейском участке после того, как он раскритиковал компанию в WeChat, приложении для социальных сетей, широко используемом гражданами Китая.
В прокомментировал статью, загруженную на WeChat, о том, что китайские рабочие с трудом возвращаются домой, и жалобы китайских рабочих на долгий рабочий день, на который отвечают запугиванием и насилием.
Затем Ви был арестован индонезийской полицией и доставлен в полицейский участок. Судя по предоставленным им фотографиям, Ви был задержан в полиции Северной Моровали. Его продержали 26 дней без присутствия переводчика и адвоката. Чтобы быть освобожденным, Ви должен подписать документ, запрещающий ему негативно комментировать PT GNI. Сначала он отказывался, но ему пригрозили, что не выпустят из тюрьмы.
В полицейском участке В встретил другого китайского рабочего с инициалами Z, который был задержан через 10 дней после публикации фотографии китайского рабочего, повесившегося в промышленной зоне, в группе WeChat.
Из-за этого Z был избит сотрудниками службы безопасности PT GNI, а затем задержан в отделении полиции. Z показывает фотографию своего разбитого виска. Z сказал, что компания вычитала его заработную плату, чтобы оплачивать его нужды, пока он находился в полицейском участке, за что деньги были переданы полиции Северной Моровали.
Работа в Индонезии была травмирующим опытом для В. Помимо того, что он был жертвой запугивания, Ви часто слышал информацию от китайских коллег-рабочих, которые жили с именами. Некоторые погибли по дороге в Индонезию, попали в аварию на работе, некоторые покончили жизнь самоубийством.
«Те из нас, кто жив, могут поговорить с тобой, но кого волнуют потерянные и мертвые?» сказал В.
НЕСЧАСТНЫЕ СЛУЧАИ с китайскими рабочими на PT GNI это например падение с высокого этажа и сбитие тяжелым погрузчиком. По словам индонезийского рабочего в строительной секции PLTU, несчастные случаи с индонезийскими и китайскими рабочими отличались тем, что «многие» китайские рабочие повесились.
Китайский рабочий через переводчика однажды пожаловался, что компания не выплачивает ему и его друзьям зарплату в течение 6 месяцев, и они не могут вернуться домой.
«Они сказали, что устали здесь. Стресс. Не в соответствии с тем, что было обещано при работе здесь».
Информация о самоубийствах китайских рабочих распространяется в WeChat. Статья назвала Индонезию «островом мертвых». В статье есть фотографии и информация о двух китайских рабочих, повесившихся в течение трех недель с мая 2022 года.
«Компания не расследует причины смерти. Вместо этого компания предусматривает запрет на фотографирование и распространение случаев смерти или других негативных событий в будущем», — говорится в статье.
В начале пандемии COVID-19 китайским рабочим было трудно вернуться в свою страну. Компания нарушила свое обещание покрыть свои расходы дома.
Гражданин Китая, который живет и имеет семью в Индонезии, под псевдонимом Винсент из соображений безопасности, однажды собрал пожертвования вместе с волонтерами, чтобы помочь китайским рабочим, оказавшимся в ловушке в Индонезии.
Когда китайские рабочие хотят вернуться домой и проехать транзитом через Джакарту, волонтеры помогают обеспечить их едой и связывают их с юристами в Китае. Винсент сказал, что его волонтерская группа помогает более чем 500 китайским рабочим с Сулавеси, большинство из которых работают на предприятиях по выплавке никеля.
Средний возраст работающих на никелевых заводах составляет 40 лет, некоторым — 50 лет. Большинство женаты и являются опорой семьи .
«У них дома дети. У них есть родители, о которых они должны заботиться».
Они приезжают в Индонезию в поисках лучшего заработка. Однако, когда он прибыл в Индонезию, реальность оказалась не такой прекрасной, как обещание. Рабочие не получают действительных рабочих виз для работы в Индонезии. Многие из них просто полагаются на туристические визы.
«Не у одного или двух человек нет рабочей визы, а у многих. Каким-то образом они могут работать. Я не понимаю, как они могут работать в Индонезии без рабочей визы».
Рабочие спят с 10 другими рабочими в одной комнате. Питание определяется компанией. Некоторые компании обеспечивают достойную еду, некоторые нет. Ежедневно китайские рабочие тратят на работу 10-12 часов, а некоторые и более 12 часов.
Несмотря на то, что они работали, их заработная плата может не выплачиваться вовремя, с задержкой в 3-6 месяцев. Некоторые до сих пор не получают свою полную заработную плату, даже несмотря на то, что вернулись в Китай.
«Некоторые компании лгут. Они сказали: «Когда ты вернешься, мы дадим тебе зарплату». Но когда они вернулись домой, никакой информации не было. Компания исчезла. Поэтому рабочие должны обращаться за юридической помощью в Китае», — сказал Винсент.
Знакомство Винсента с проблемой китайских рабочих в Индонезии началось с загрузки материалов в WeChat. Из разговора Винсент узнал, что компания намеренно задержала несколько китайских рабочих, чтобы они не сразу вернулись в свои родные города. В период 2021-2022 годов расписание рейсов в Китай по-прежнему ограничено. Цена взлетела. Одна поездка может стоить 100 миллионов индонезийских рупий.
«Перед приездом китайских рабочих в Индонезию компания обещала купить билеты на самолет домой. Но, поскольку цена билета была слишком высокой, компания нашла предлог, чтобы не покупать билет. Так много рабочих не могут вернуться в Китай, даже когда их контракты закончились», — сказал Винсент.
Средний срок контракта в Китае составляет 6 месяцев; максимум год. После окончания контракта они должны продлить свое пребывание в Индонезии без работы. «Они живут в Джакарте по 6-10 месяцев, но не могут позволить себе проживание в гостинице. Денег нет, потому что им не платят».
«Когда они живут в отелях, их условия жизни могут быть очень тяжелыми. Некоторые из них могли целый месяц позволить себе только лапшу», — сказал Винсент.
После того, как пандемия COVID-19 утихла, цены на авиабилеты вернулись к норме, а расписание рейсов увеличилось. Тем не менее, говорят, что случаи урезания и удержания заработной платы китайских рабочих по-прежнему распространены.
«Авиабилеты стали более доступными, что облегчает китайским рабочим возвращение домой. Тем не менее, компания по-прежнему имеет право определять, когда работник может вернуться в Китай. А китайские рабочие продолжают сталкиваться с различными формами насилия без строгого надзора правоохранительных органов за компаниями», — пояснили в China Labor Watch.
В рамках проекта «Мультатули» China Labor Watch опубликовала несколько документов о несчастных случаях на производстве в PT GNI. Например, 8 марта 2023 года китайский рабочий на плавильной печи погиб, управляя электрической лебедкой. Он соскользнул с третьего этажа.
Основываясь на официальном уведомлении PT GNI, руководство фактически обвинило китайского рабочего в «неосведомленности» о безопасности труда. В китайском документе говорится: «Управляя электрической лебедкой, он не обращал внимания на свое окружение и не закрыл ограждение, в результате чего он упал с третьего этажа на первый этаж».
В официальном документе PT GNI не проводила внешнего расследования инцидента, поэтому «мы не можем оценить, в какой степени авария была вызвана халатностью работников», — пишет China Labor Watch.
В случае со смертью И Маде Дефри Хари Джонатана и Нирваны Селле China Labor Watch подозревает, что компенсация семьям от руководства PT GNI была взята из штрафных денег или отчислений из заработной платы нескольких китайских рабочих и инспекторов труда.
К 17 китайским рабочим были применены штрафы в размере от 3 000 до 20 000 юаней, что в сумме составило 129 000 юаней или эквивалент 273 миллионов рупий.
Проблема, по мнению China Labor Watch, заключается в том, «в какой степени эти рабочие несут ответственность за аварию?»
China Labor Watch испытывает трудности с отслеживанием и регистрацией случаев смерти китайских рабочих в PT GNI. До сих пор руководство PT GNI не сообщало о несчастных случаях на производстве. Чтобы получить информацию о несчастных случаях на производстве, China Labor Watch обычно полагается на работников, которые делятся этой информацией через социальные сети.
Непрозрачность компании сопровождается контролем за использованием социальных сетей и ограничениями свободы выражения мнений для китайских рабочих, как это произошло в случае с В. Если сотрудник был уличен в загрузке текста или изображений, которые считаются наносящими ущерб имиджу компании, работник рискует быть оштрафованным или незаконно задержанным.
Мы подтвердили рассказы рабочих, которые были задержаны в полиции Северной Моровали, начальнику полиции AKBP Имаму Виджаянто. Ответ он не обосновал, но и не опроверг.
«Я работал начальником полиции только 14 января 2023 года», — сказал он. Он спросил о личностях и делах арестованных работников PT GNI, добавив: «Пожалуйста, сообщайте взвешенно».
Винсент до сих пор пишет истории о китайских рабочих в Индонезии на странице WeChat. «Если не будет статей, новостей, никто не узнает об их состоянии. Даже когда они исчезнут или покончат жизнь самоубийством, этого никто не заметит», — сказал Винсент.
«Никто не может трогать эти компании, ни китайское, ни индонезийское правительства. Никаких последствий для них нет».
«МЫ ВСЕ РАБОЧИЙ КЛАСС»
Несчастные случаи на производстве в PT GNI не являются отдельными случаями в никелевой промышленности, которая сосредоточена на острове Сулавеси.
Лала, 32-летний работник из Моровали, поделился своим опытом работы в Индонезийском индустриальном парке Моровали (IMIP) и PT Wanxiang Nickel Indonesia. Обе эти отрасли расположены на побережье Транссулавесской дороги.
В IMIP Лала работает в отделе формовки или печати руды или никелевой руды в жидком виде. Ему пришлось столкнуться с густым черным дымом. «Я ношу головной убор с респираторной маской с намордником. Это длилось всего несколько часов. Даже 30 минут, если дым полный. Даже если вы носите его, ваш нос все равно забит. Дым такой мягкий».
У Лалы уже месяц сыпной тиф, но его не госпитализировали. Компания дисквалифицировала его, потому что Лала не смог предоставить больничный лист. Он подозревал, что ее болезнь в то время была связана с его работой. Он часто устает, у него одышка.
В его подразделении работа разделена на три смены, состоящие из трех бригад. Через неделю Лала перешел на утреннюю смену . Через неделю послеобеденная смена . Через неделю ночная смена . «Вы можете быть уверены, каждый день работы. Есть свободное время , но обычно оно ротируется отделом. Так что это не точно».
Несколько раз Лала был свидетелем аварии. Как китайский рабочий, которому сломали ногу под тяжелым грузом, или индонезийский рабочий, чья рука была раздавлена вилочным погрузчиком, двигавшимся назад. Нога друга покрылась волдырями и раздроблена после контакта с горячей жидкой никелевой рудой.
«По умолчанию брюки должны быть заправлены в обувь. Но после обеденного перерыва он забыл. Он торопился, пошел к прессу, ему на ногу попала жидкость».
Есть также «незначительные» несчастные случаи, которые отдел безопасности компании не считает несчастными случаями на производстве . Например, несмотря на то, что он носит рабочую защитную униформу из более толстого материала, чем униформа работников других подразделений, эта униформа не является огнеупорной. Брызги горячей жидкости все равно могут проникнуть в углубления на одежде. Его руки и спина были покрыты волдырями или обожжены. Он пожаловался в отдел безопасности, но получил только ответ: «Если что-то подобное не является несчастным случаем».
Лала проработал в ИМИП 1,5 года. Сейчас он работает водителем самосвала в PT Wanxiang Nickel Indonesia. Все-таки работа тяжелая. «Но я не представляю, чтобы мои друзья работали в производственном отделе. Они отключаются только ночью. Когда я был в IMIP с трехсменной системой из трех команд, было очень тяжело, а мои друзья здесь?»
Trend Asia, организация в Джакарте, которая отстаивает тему энергетического перехода, следила за новостями. Выводы, было 68 случаев несчастных случаев на производстве в никелевой промышленности в Сулавеси и Малуку; 76 рабочих получили ранения, 57 погибли.
По словам Арианто Сангаджи, бывшего управляющего директора Yayasan Tanah Merdeka (YTM) в Палу, различные несчастные случаи на производстве в никелевой промышленности неотделимы от производственных затрат, которые поддерживаются на максимально низком уровне. Подразумевается, что заработная плата рабочих удерживается на максимально низком уровне, а ситуация с безопасностью рабочих хаотична.
«Корпорации не особо уделяют внимание безопасности труда. Хотят быстро расширяться и получать прибыль, снижая при этом внимание к вопросам безопасности труда», — сказал Арианто, написавший рабочий документ под названием «Управление природными ресурсами в Центральном Сулавеси: опыт никелевой промышленности в Моровали» в 2020 году, опубликованный Комиссией по искоренению коррупции и Фондом Аурига Нусантара.
С другой стороны, добавил он, индустриализация на острове Сулавеси была не такой стабильной, как процесс индустриализации на острове Ява. Большинство массовых движений на Сулавеси выросли из сопротивления крестьян по поводу земельных споров с плантаторскими или горнодобывающими компаниями.
Однако в течение последних 10 лет, с тех пор как промышленность по переработке никеля пришла в Индонезию благодаря китайским инвестициям, промышленный рост в Центральном Сулавеси и некоторых других районах острова Сулавеси происходил быстро и массово.
В 2022 году Центральный Сулавеси станет провинцией с крупнейшими прямыми иностранными инвестициями (PMA) из всех других провинций Индонезии. Сумма достигла 7,5 млрд долларов США или эквивалента 112,23 трлн индонезийских рупий; обогнали Западную Яву, Северный Малуку и даже Джакарту.
Арианто сказал, что стоимость инвестиций не может быть отделена от изменений в никелевой промышленности, сначала только в Китае, а затем в Индонезии. В мире только Китай и Индонезия производят никелевый чугун (NPI).
NPI является самым дешевым сырьем для производства нержавеющей стали . Помимо крупнейшего в мире источника месторождений никелевой руды, которые также являются сырьем для аккумуляторов электромобилей, Индонезия является прибыльной страной, поскольку затраты на производство NPI самые низкие.
В 2017 году, например, себестоимость производства NPI в Китае составляла 7 300–9 600 долларов США за тонну. При этом себестоимость в Индонезии составляет 5 200-7 100 долл./т.
В производственные затраты входит охрана труда. Так, если на предприятии установлены высокие стандарты безопасности труда, растут и производственные затраты. Альтернатива более выгодна: возложение производственных издержек на работников, не обеспечивая их средствами индивидуальной защиты и другими более подходящими стандартами безопасности труда.
«Вынужденные давать стандартную одежду, компании должны оплачивать эти расходы. Один из способов снизить производственные затраты — позволить рабочим носить сандалии или джинсы всех видов».
Арианто сказал, что никелевую промышленность необходимо рассматривать как капиталоемкую и основанную на природных ресурсах отрасль. Капиталоемкую в том смысле, что номинальные инвестиции стоят очень дорого и составляют триллионы рупий. И исходя из природных ресурсов, в том смысле, что запасы никелевой руды ограничены в определенных районах, в том числе на островах Сулавеси и Малуку.
Эта отрасль отличается от швейной или текстильной промышленности, например, тем, что она привязана к месторождениям, то есть не имеет возможности перемещаться. «Например, швейная промышленность в Джабодетабеке, если есть спрос на большое рабочее движение или слишком высокая государственная политика в отношении региональной заработной платы, они могут переехать в другой район. Скажем, в Центральную Яву или за пределы Явы, — сказал Арианто.
«Однако в таких случаях, как в Моровали, протесты будут встречены жестко. Если вы хотите переехать, куда вы переедете? Невозможно поехать в Малайзию или Таиланд, где нет запасов никелевой руды».
В результате правительство Индонезии объявило промышленную зону никелевого завода «жизненно важным государственным объектом» и национальным стратегическим проектом для обеспечения инвестиционной безопасности. Трудовые протесты или споры с сообществом считаются «угрозами».
«Объявление рабочих врагами в том смысле, что их легко выгнать как рабочих, связано с характером отрасли, которая не движется легко и требует больших капиталовложений» , — объяснил Арианто.
«Так что уровень защиты со стороны государства очень высокий. В том числе с помощью правил, которые облегчают капиталу контроль над трудовыми группами, например, с помощью очень гибкого механизма трудовых договоров».
Корпоративный контроль над рабочими можно увидеть, например, из реакции компании на уничтожение профсоюзов и контроля над китайскими рабочими. Кроме того, Закон о создании рабочих мест, принятый правительством Джоко, облегчает компаниям увольнение работников, которые сопротивляются. Одним из них является статус контракта, который становится короче.
«Что касается интересов капитала, то при таких отчужденных условиях их будет легче контролировать. Они будут очень пассивными субъектами; легко управлять и подавлять. Я думаю, что случаи самоубийств среди китайских рабочих являются показателем того, что они также сталкиваются с сильным психологическим стрессом из-за плохих условий труда и экстремального уровня эксплуатации», — пояснил Арианто.
Антикитайские настроения среди индонезийских рабочих и жителей промышленных районов могут быть сильными. Это чувство нельзя отделить от сохранения политизации идентичности на национальном уровне. Например, во время президентских выборов 2019 г. вопрос о китайских рабочих в Индонезии доминировал и преднамеренно раздувался определенными кругами.
«Расовый вопрос воспроизводится людьми в Джакарте. Настроение, которое точно поддерживается элитой, даже интеллектуалами», — продолжил Арианто.
Увековечивание расовых проблем в местном сообществе также приносит пользу компании. Случаи трудовых нарушений и несчастных случаев на производстве были забыты по мере обострения проблемы «горизонтального конфликта» между индонезийскими и китайскими рабочими.
«Их ответ заключается в том, что для предотвращения того, что они называют «потенциальными беспорядками», привлекаются дополнительные силы безопасности», — сказал Арианто.
Вместо того, чтобы усиливать политизацию идентичности, Арианто подчеркнул, что ситуацию с занятостью в PT GNI и на никелевом заводе в Индонезии следует рассматривать с классовой точки зрения. Один из них направлен на повышение осведомленности о том, что индонезийские рабочие и китайские рабочие являются рабочим классом, эксплуатируемым классом капиталистов.
Однако требования профсоюзов повлияли на решения компаний по улучшению условий охраны и безопасности рабочих.
Протесты в IMIP в 2020 году в отношении политики компании в отношении пандемии COVID-19, заработной платы и безопасности труда привели к увольнению ряда профсоюзных лидеров. Однако постепенно требования профсоюзов удовлетворялись. В PT GNI компания начала раздавать работникам униформу, СИЗ и сокращать произвольные отчисления из заработной платы.
«Я думаю, что то, что происходит в PT GNI сегодня, более или менее похоже на то, что происходило в IMIP в прошлом», — сказал Арианто. «Если вы посмотрите на историю IMIP, безопасность труда стала там одним из важных требований рабочего движения. Я думаю, именно это заставляет IMIP медленно улучшаться. Не потому, что у них добрые намерения, а из-за давления рабочего движения, выросшего снизу».
Поэтому объединение индонезийских рабочих с китайскими через профсоюзы — это домашнее задание, которое необходимо выполнить. «Это непростая работа. Есть языковые барьеры и все такое. Но, я думаю, нужно приложить усилия для внедрения классового сознания».
«Забудьте о паспорте. Не в том дело, что мы китайцы, мы индонезийцы, а в том, что мы рабочие», — сказал Арианто.
ЭПИЛОГ
Последний день, когда я связывалась с Минггу Булу, был 10 апреля 2023 года. Я узнала, что он и Амирулла были названы подозреваемым по делу забастовки 14 января.
В то утро, в воскресенье, Минггу Булу прибыл в полицейский участок Северной Моровали с Амируллой и его адвокатом. Я спросила об их положении и о том, как они поживают. «Да, просто живите с этим. Что еще мы можем сделать?» Он попытался легко рассмеяться.
Булу в воскресенье пришлось войти в участок полиции. Передаю привет Амирулле.
После этого его статус WhatsApp отразил мрачное настроение. «Есть ли еще справедливость в этой стране?» На следующий день он уже был недоступен.
Я получил известие от администраторов Национального союза рабочих в Джакарте, что в воскресенье Минггу Булу был задержан вместе с Амируллой сразу после того, как процесс допроса закончился в 2 часа ночи. Национальный союз рабочих вместе с командой адвокатов направил письмо с просьбой об отсрочке содержания под стражей для них обоих.
Умар и другие задержанные не смогли встретиться со своими семьями в месяц Рамадан. Они были переведены из полиции Северной Моровали в Посо-Лапас 16 марта 2023 года. Тем временем помощник юриста Народного адвокатского фронта Моровали (FARM) подал досудебный запрос о признании 16 рабочих подозреваемыми.
С 9 февраля 2023 года председатель Национальной комиссии по правам человека Центрального Сулавеси Деди Аскари направил письма с просьбой к начальнику национальной полиции Листьо Сигиту Прабово и начальнику региональной полиции Центрального Сулавеси Руди Суфариади приостановить задержание подозреваемых. Однако письмо было проигнорировано.
Количество заключенных сбивает с толку. Изначально в милиции сказали 16 плюс 1. Однако, по досудебному ходатайству, поданному командой адвокатов, число подозреваемых составляет 16 человек. Между тем, в оглашении обвинительного акта 17 апреля 2023 года число снова изменилось на 15 человек.
Как подтвердили начальник отдела по связям с общественностью региональной полиции Центрального Сулавеси Джоко Винарто и глава AKBP полиции Северного Моровали Имам Виджаянто, они заявили, что подозреваемых было 18, и дело было передано окружному прокурору Посо.
16 подозреваемым были предъявлены обвинения в публичном насилии; одному человеку было предъявлено обвинение в поджоге; одно лицо со статьей о крамоле. Начальник полиции Имам Виджаянто сказал, что 18 подозреваемым не были предъявлены обвинения в смерти двух рабочих; один индонезийский рабочий и один китайский рабочий, чьи новости были заняты в результате инцидента «столкновения» 14 января прошлого года. Дело о гибели двух рабочих все еще расследуется, сказал начальник полиции Имам.
Каполрес Имам сказал, что 18 подозреваемых не включают Амируллу и Минггу Булу.
Агус Салим, юрист FARM, сказал, что его команду сопровождали 16 человек; не знал о двух других подозреваемых, вызванных в полицию.
Команда проекта «Мультатули» связалась с отделом по связям с общественностью PT GNI по электронной почте contact@gunbuster.co.id , чтобы запросить информацию или провести интервью, но PT GNI не ответила.
Семья Умара позвонила нам после того, как их сына перевели в тюрьму Посо. Мульяти, мать Умара, еще не навещала своего сына. Расстояние между тюрьмой Посо и их деревней становится все больше, около 200 км или 5 часов по дороге. Рыдая, Юлан хотел, чтобы его брат смог вернуться домой, по крайней мере, когда наступит праздник Идул Фитри.
Идул Фитри прошел. Умар и другие задержанные все еще находятся в тюрьме.