Мы публикуем интервью с освобожденным из заключения бывшим профессором Делийского университета Г.Н. Саибабой, который в 2014 г. был арестован по обвинению в принадлежности к маоистской партии и впоследствии приговорен к пожизненному заключению. Интервью на английском языке было впервые опубликовано на сайте Scroll.in 25 марта 2024 г.
Каково это — оказаться на свободе после стольких лет?
Поначалу я даже не ожидал, что буду находиться в заключении так долго. До осуждения я находился в тюрьме 17 месяцев из трех лет. После осуждения ровно семь лет лишения свободы. Это более восьми с половиной лет из последних десяти лет1Подробнее о деле Г.Н. Саибабы можно почитать на нашем старом сайте (больше не является сайтом РМП)..
Даже если кто-то виновен в преступлении, это огромное наказание. А в нашем случае, ни с того ни с сего, нас посадили на такой длительный срок. Возможно, никто посторонний не ожидал, что мне придется так долго подвергаться таким испытаниям. Исполнение закона само стало наказанием.
После того, как пришел первый приказ об освобождении2Это было в октябре 2022 г., см. наш Телеграм-канал., мне пришлось снова провести примерно полтора года в тюрьме и снова получить приказ об освобождении. Возможно, такого еще никогда не случалось в истории индийского уголовного правосудия.
Без преступления это наказание за такой длительный период. И я не знаю ни одного другого человека, которому пришлось бы проходить два отдельных слушания по апелляции на приговор в конституционном суде. Это неслыханно.
Нельзя не задуматься: почему в этой стране в данный момент происходит именно так? Это большой вопрос.
Как ваше здоровье сейчас?
Десять лет назад, когда меня арестовали, у меня были только остаточные явления полиомиелита. Мои ноги пострадали от полиомиелита. В остальном я был здоров. Я все делал самостоятельно, хотя был в инвалидной коляске. Я помогал Васанте3Васанта Кумари — жена Г.Н. Саибабы.. Я мог передвигаться совершенно свободно, не особо осознавая, что являюсь инвалидом.
После того, как меня бросили в тюрьму, в моей жизни все изменилось.
Сначала я получил травму плечевого сплетения. Нервная система, соединяющая плечо с мозгом, была повреждена из-за грубых действий полиции во время моего похищения и ареста. Это полностью повлияло на мое плечо. Я не могу поднять левую руку. Я ничего не могу с этим поделать. Я не могу держать книгу.
Из-за повреждения нервной системы пострадали и плечевые мышцы. Из-за перетаскивания и травмы у меня защемило левые ребра. Ребра надавили на мои легкие. Это затронуло мое сердце, повлияло на его левую часть. И мой позвоночник пострадал из-за того, что ребра оказались сдавлены.
Поражена вся левая сторона моего тела. Последние десять лет я испытываю стреляющую боль в левой руке и левой ноге. Из-за того, что нервная система и мышцы были повреждены, мое левое плечо полностью неподвижно.
Из-за поражения левого легкого началось апноэ во сне. От моего носа до легких были затронуты дыхательные пути. Это вызвало обструктивное апноэ во сне. Из-за этого я не могу нормально спать.
Я заболел заболеванием сердца, называемым гипертрофической кардиомиопатией, которое не было обнаружено ни одним медицинским обследованием до того, как меня посадили в тюрьму. В результате левая половина моего сердца функционирует только на 55%.
Высокое кровяное давление началось из-за того, что стенки моего сердца не могли должным образом перекачивать кровь в мое тело.
За эти десять лет у меня в мозгу образовалась киста. В настоящее время это не очень серьезно, но в любой момент может перерасти в злокачественную опухоль.
У меня также обнаружили камни в почках из-за моей ограниченной жизни и затруднений в передвижении без возможности заниматься физическими упражнениями или какой-либо физической деятельностью в тюрьме. Хотя камни растворились, в правой почке образовались кисты.
У меня появились камни в желчном пузыре из-за длительного отсутствия еды. Это привело к панкреатиту.
Список бесконечен. Все эти заболевания развились в тюрьме. К тому времени, как меня отпустили, за все эти десять лет надлежащего медицинского лечения не было. Итак, я страдаю от множества болезней.
Сейчас мне нужно пройти курс лечения. Все зависит от того, сколько сейчас, спустя такое долгое время, можно вылечить и сколько органов осталось пораженными и поддающимися лечению. Это нам предстоит увидеть.
В ближайшие несколько дней я буду в больнице для обследования и лечения. Мы не знаем, сколько времени это займет и сколько можно вылечить.
Почему вам не удалось получить адекватную медицинскую помощь в тюрьме? Почему вас не отпустили под залог по медицинским показаниям?
Верховный суд дважды отклонял залог по медицинским показаниям, но в постановлении об отказе в освобождении под залог было написано, что мне должно быть предоставлено регулярное и надлежащее лечение.
Но тюремные власти пренебрегли этим и нарушили приказ. Хотя меня несколько раз отправляли в медицинский колледж Нагпура, это было поверхностно. Ты просто уходишь и возвращаешься. Это показывает, что они пытаются лечить, но лечения не было.
Если вы посмотрите мои медицинские записи, то увидите, как от медицинской помощи уклоняются и никакая медицинская помощь не оказывается. В конце концов, перед самым моим освобождением, все отделения написали, что [конкретного лечения или лекарства] нет, мы не можем этого сделать, оно есть где-то еще. Почему врачи пишут это по истечении десяти лет, что не смогли вылечить? Им следовало упомянуть об этом десять лет назад.
Они ничего не сделали, кроме как дали мне обезболивающее, чтобы я спал. Если лечение у них не было доступно в начале десяти лет, они должны были написать об этом и попросить перевести меня в конкретную больницу, где лечение было доступно.
С какими самыми большими трудностями вы столкнулись в тюрьме? Как вели себя с вами сотрудники тюрьмы и заключенные?
Заключенные мне очень помогли. Они были очень любезны. Они хотели быть со мной все время, хотя я находился в камере, где лишь немногие – менее 10 человек – могли общаться со мной, когда я не был заперт.
Тюремная администрация и государственная машина пытались создать такой имидж, что я был своего рода ужасным террористом – международным маоистским вдохновителем. Для запугивания заключенных, тюремных чиновников и тюремных джаванов использовались всевозможные эпитеты. Они хотели держать меня в изоляции.
Они не говорили всего этого при мне. Но если бы джаван приходил на дежурство в камеру анда, ему бы заранее сказали – с этим человеком не разговаривай. Ты держись подальше. Не проводите с ним время. У нас есть указание сверху, что этот человек очень опасен. Он изменит твой мозг, а ты даже не узнаешь.
Заключенным также за моей спиной сказали, чтобы они не подходили ко мне и не проводили время со мной. Высшие чиновники распространяли эти вещи и давали соответствующие инструкции людям.
Однако ни заключенные, ни заключенные не поверили ничему из этого. Они всегда были со мной. Они всегда хотели учиться у меня и проводить со мной время. Поэтому, какие бы усилия ни предпринимались сверху со стороны тюремного начальства, они так и не были реализованы. Заключенные и сотрудники тюрьмы поняли, какой я человек. Им нравилось со мной разговаривать.
Между тем, что власти хотели сделать со мной, и тем, что там на самом деле произошло, был большой разрыв.
Но поскольку тюрьма представляет собой сооружение, построенное в Великобритании в 19 веке, в ней не было ни доступности, ни комфорта, ни минимальных условий для того, чтобы жить по-человечески. Всем приходилось жить в нечеловеческих условиях. И мне приходилось жить с гораздо большими ограничениями – меньшими, чем нечеловеческие – потому что моя инвалидная коляска не могла двигаться, людям приходилось нести меня в туалет, людям приходилось везти меня в ванную на руках, поднимая меня.
Я чувствовал, что мое достоинство унижено. Моя человечность подверглась нападению. То, какие они создали условия и то, как меня заставили жить, было позором для самого человечества. Мне приходилось бороться, чтобы продолжить жизнь.
Как вы проводили время в тюрьме? Как вы были в курсе событий во внешнем мире?
Васанта присылала мне книги. Раньше я покупал за свой счет английские газеты. Кроме того, Васанта присылала мне распечатки с цифровых медиа-порталов и писала мне письма, информируя меня о том, что происходит снаружи. Это единственный выход.
Есть мулакат [встреча с посетителями], но он очень короткий. Вы успеете только пожелать друг другу формальности, и к тому времени все уже закончится. Единственным способом были письма Васанты и все материалы, которые она присылала – возможно, тысяча книг, которые она везла с собой на протяжении многих лет, каждый раз из Дели в Нагпур. Когда я прочитывал, она везла книги обратно. Она всегда старалась изо всех сил кормить меня информацией, знаниями, книгами и журналами. Это был единственный способ узнать, что происходит за пределами четырех стен.
Одна книга, которая мне очень понравилась, — это «Лейла » Праяага Акбара . И потом, из последних — « Убийца К. Р. Миры» , который мне понравился среди художественной литературы.
Я также читал философию. Мне нравился экономический философ Томас Пикетти. Я прочитал его последние книги «Капитал и идеология» и «Краткая история равенства» .
Среди историков я читал от Д.Д. Косамби4Косамби Дамодар Дхармананд (1907-1966) — классик марксистской историографии в Индии. до новейших историков – Упиндера Сингха и Наянджота Лахири. Ромила Тапар тоже.
Я читаю самые разные книги – от науки до научной фантастики. «Песнь клетки» — книга, которую я прочитал недавно.
Как вам удалось сохранить хорошее настроение в такие трудные времена?
Каждый день я читал, писал и учил заключенных вокруг меня. Каждый день я был наполнен деятельностью и занимался всем этим с утра до вечера.
В тюрьме от всех заключенных требуют заявления в суд. От Верховного суда до Верховного [уголовного] суда, от сессионного суда до магистратского суда. Но писать умели лишь немногие. Любой, кто умел писать по-английски, пользовался большим спросом. Большую часть времени я потратил на подготовку этих петиций.
Было очень много людей, которых долгое время не выпускали под залог и у которых не было адвоката. Нужно было писать им прошения, а потом они их отправляли и получали какое-то облегчение. Это было еще одно занятие, которое отняло много времени.
Вас арестовали якобы за экстремистские взгляды. Каково именно ваше мировоззрение и ваша идеология, и изменилось ли оно как-то за последние десять лет?
Мои идеи и моя система убеждений остались такими же, как когда я был студентом, и не изменились сегодня. Здесь совершенно нечего менять.
Те, кто называет эти идеи крайними, сами являются экстремистами5Официально маоистская идеология в Индии считается «экстремизмом левого толка».. Кто эти люди, называющие кого-то террористом? Мы должны понять, почему они это делают и почему они называют меня террористом.
Я занимаюсь общественной деятельностью. Я много говорил. Я много писал. Я вел свою жизнь как общественный деятель. Все знают, кто я. Верить в человечество и социальный прогресс — разве это экстремизм?
Сожалеете ли вы каким-либо образом о том, что выступали в защиту маргинализированных сообществ или сотрудничали с определенными людьми или определенными организациями? Теперь, после столь долгого времени, когда вы свободны, возобновите ли вы свою правозащитную деятельность, которой занимались ранее?
Я по своей сути преподаватель. После этого и наряду с этим я являюсь правозащитником. Я считаю, что любой, кто получает возможность понять мир и окружающую среду вокруг себя, осознать процессы маргинализации и проблемы маргинализированных слоев, несет ответственность говорить от их имени и поддерживать их. Если мы не делаем этого как ответственные граждане, возможно, мы не делаем то, что должны делать в своей жизни.
Я не только считаю, что должен выполнять эту работу. Я считаю, что этой работой должен заниматься каждый, кто имеет какие-либо возможности и преимущества перед теми людьми, которые маргинализированы и продолжают оставаться маргинализированными. Это то, к чему нельзя просто взять и приклеить какой-то ярлык и сказать, что это невозможно изменить.
Моя работа была и остается законной. Я работаю в общественной сфере. Несмотря на мою инвалидность, я нашел способ работать для людей. Я ни о чем не жалею.
Меня арестовали и заклеймили как террориста не потому, что моя работа была неправильной. Власть предержащие боятся, что я могу раскрыть правду о том, как некоторые люди подвергаются маргинализации и как маргинализация продолжается. Они не хотят, чтобы эта работа продолжалась. Именно поэтому меня так долго держали за решеткой.
Вы преподаватель. А что сейчас с твоей карьерой? Вы подали заявку в Делийский университет, чтобы вас восстановили на работе? Вы ищете преподавательские должности в другом месте?
Этим занимаются мои адвокаты. Я хотел бы подождать и посмотреть, что смогут сделать юристы и администрация университета.
Поскольку я проработал преподавателем всю свою жизнь, я хотел бы продолжать работать в этом качестве до последнего вздоха. Юристы и мои коллеги работают над тем, чтобы понять, что следует сделать в этом отношении.
Вы были арестованы полицией Махараштры, когда правительством этого штата руководил Объединенный прогрессивный альянс во главе с Индийским национальным конгрессом (ИНК). Два года назад, когда вы были освобождены от ответственности Высоким судом Бомбея, правительство Махараштры, возглавляемое Национальным демократическим альянсом, состоящим из партии Шив Сена и партии Бхаратия Джаната Пати (БДП), немедленно подало апелляцию. Даже сейчас правительство Махараштры, которым руководят Шив Сена и БДП, обжаловало оправдательный приговор. Похоже, что обе крупнейшие национальные политические партии настроены против вас.
Верите ли вы в какую-либо политическую партию? Пока вы находились в заключении, обращался ли к вам за помощью какой-либо политический лидер?
В тюрьме нет. Но снаружи есть много отдельных депутатов. Генеральный секретарь Коммунистической партии Индии (КПИ) Д. Раджа, Генеральный секретарь Коммунистической партии Индии (марксистской) Ситарам Йечури, Анни Раджа из КПИ. Многие депутаты с Юга, Бихара и Бенгалии выступили против этого от всех партий, возможно, за исключением правящей партии в штате или в Центре в то время. Большинство из них публично высказывались и писали в мою поддержку. Они писали петиции в парламенте и за его пределами.
Дело не в том, что все политические партии клеймили меня каким-то определенным образом. Меня арестовали за несколько дней до последнего этапа выборов в Лок Сабху в 2014 году. Меня освобождают сейчас, перед очередными выборами в Лок Сабху. Полный десятилетний цикл пройден.
Я не знаю, какие политические партии имеют какие взгляды. Но отдельные депутаты парламента, отдельные депутаты законодательных собраний штатов, определенные партии полностью высказались против ареста, и они знают, какая несправедливость была совершена по отношению ко мне и каковы были причины, по которым меня на завели такое дело.
Сценарий сложный и не черно-белый. Есть серые оттенки, есть яркие цвета, есть спектр цветов. Нельзя сказать, что против меня и других фигурантов дела ополчились все политические партии.
Когда вас постановили освободить в 2022 году, уже на следующий день Верховный суд на специальном слушании приостановил ваше освобождение. Что вы почувствовали, когда все это произошло, когда вы узнали, что вас сначала формально освободят, а потом сразу же снова посадят? Вы боитесь, что Верховный суд может отменить ваш оправдательный приговор?
Я уже говорил вам, что этот процесс двойного освобождения — редкий процесс. Я также спросил старших юристов, случалось ли что-то подобное раньше. Никто не смог привести аналогичный случай.
Я никогда не терял надежды, что добьюсь справедливости. Хотя правосудие задерживалось и правосудие отрицалось из-за промедления, я надеялся, что однажды можно увидеть свет в конце туннеля.
У меня нет ни страха, ни подозрения, что высшая судебная власть в конечном итоге встанет на сторону несправедливости. Поэтому я не опасаюсь, что меня снова посадят в тюрьму.
Я знаю, что эти вещи произошли из-за определенных исторических событий, произошедших в Индии за последнее десятилетие, и давления, которое испытывает судебная система. Вот почему я называю это испытанием.
Когда Верховный суд постановил приостановить мое освобождение в 2022 году, я был уверен, что эта отсрочка не будет иметь силы, поскольку с юридической точки зрения она была нежизнеспособна. Сама приостановка была беспрецедентной в истории права. Но то конкретное решение, освобождающее нас от ответственности, было юридически действительным и обоснованным.
Когда судебный процесс пошел не так, как надо, и это было установлено конституционным судом, не было необходимости в другом конституционном суде рассматривать то, что было представлено в качестве доказательства. Когда сам процесс был неправильным, никакие факты не могут быть признаны и не могут быть правильными. Это постановление об освобождении было основано на самих решениях Верховного суда и на уголовной судебной практике, сложившейся за десятилетия работы Верховного суда.
Как Верховный суд может свести на нет развитие собственной уголовной юриспруденции? Я не верил, что задержка будет бесконечной. Но сегодня я рад, что Верховный суд изучил доказательства, а также судебный процесс и признал и то, и другое неправильными. Это четко изложено в знаковом решении, которое будет полезно для дальнейшего развития уголовной юриспруденции в нашей стране.
Вот почему я говорю, что мне дважды пришлось пройти испытание огнем6Ссылка на один из самых жестоких эпизодов индуистской мифологии, малоизвестный за пределами Индии. Когда царь Рама освободил свою жену Ситу из плена у злого демона Раваны (этим событиям посвящен эпос «Рамаяна»), народ потребовал испытать Ситу огнем, потому что согласно традиционным представлениям индусов, верная жена выйдет из пламени целой и невредимой. Рама согласился, хотя он сам не верил в измену Ситы. А потом он подверг Ситу испытанию огнем повторно, потому что не все поверили первому испытанию. Согласно традиции, Сита пережила оба испытания огнем благополучно.. Но это не было испытанием огнем только для меня и сообвиняемых. Это стало испытанием и для высшей судебной власти. Высшая судебная власть в данном случае задыхалась из-за давления со всех сторон со стороны власть имущих. Но оно выдержало испытание и успешно восстановило справедливость, несмотря на то, что оно сильно затянулось, и ничто не может компенсировать несправедливость, произошедшую во время задержки.
Я вместе с представителями высшей судебной власти должен был пройти испытание огнем, и мы прошли через него. Будущие поколения оценят, каковы результаты этого испытания.
Ваша стойкость и оптимизм поразительны. За последние десять лет вы, должно быть, чувствовали себя глубоко расстроенными и беспомощными из-за несправедливости в разные моменты времени. Как вы справились с этими чувствами и как вы развили устойчивость?
Я преподавал Кабира7Кабир (1440-1518) — средневековый индийский поэт, писавший на языке хинди, религиозный реформатор. в Делийском университете. Я люблю Кабира. Я попросил Васанту снова привезти мне Кабира. Она привезла много его книг – в разных вариантах. Итак, Кабир дал мне надежду.
Если вы посмотрите на адиваси, далитов, меньшинства – огромная доля населения тюрьмы, с чем они сталкиваются, но у них есть надежда на жизнь. К ним относятся как к недочеловекам. Тем не менее, у них есть надежда выйти наружу. Я учился у них.
Написание стихов и писем, написание многих вещей всегда давало мне надежду.
Я также пережил депрессивные моменты. Особенно в период пандемии. Это были два очень длительных периода заключения в тюрьме. Представьте себе, какой может быть изоляция в тюрьме, где все и вся и так уже изолировано. В те дни письма и всякое общение были прекращены. Газеты и книги перестали приходить.
Через некоторое время были разрешены только пятиминутные телефонные разговоры. Просто чтобы сообщить, заразился ли я Ковидом или нет, заразился ли им кто-то из членов семьи. Сколько людей погибло, сколько людей умрет, сколько живо – только такую информацию можно было узнать во время короткого звонка.
Депрессия, с которой я столкнулся, выражена в одном из моих стихотворений о тысячах рабочих, которым пришлось идти пешком из города в деревню из-за внезапного объявления о карантине. Не было никакого транспорта, им пришлось идти пешком сотни километров, и многие погибли в дороге.
Когда моя жена рассказала мне по телефону о таких новостях, это было очень тяжело. Я не мог спать.
Мой сосед по тюрьме узнал, что его мать умерла от Ковида. Через несколько дней ему сообщили, что его отец умер от Ковида. Через несколько дней умер его брат. Он остался один в тюрьме.
Это были одни из самых депрессивных моментов.
Некоторые другие события, произошедшие во внешнем мире – новости о происходящих линчеваниях, повергли меня в полную депрессию. До того, как меня посадили в тюрьму, я мало что слышал о линчеваниях и убийствах, совершенных бандитами без какой-либо причины. Я читал о линчеваниях в американской истории чернокожих людей, а до этого – коренных жителей, индейцев. Но о такого рода публичных линчеваниях в Индии я непосредственно не знал.
Это тоже повергло меня в депрессию.
Кого вы больше всего вините в своих испытаниях? Какую ответственность вы хотели бы видеть?
Видите ли, когда государство функционирует без верховенства закона и есть своего рода намерение помочь влиятельным людям, такое случается. На данный момент я не обвиняю ни одного человека. Это не означает, что за это незаконное, сфабрикованное дело не ответственны лица, намеревающиеся сажать людей на длительные сроки. Я не единственная жертва в истории. Я тоже жертва, но более того, это политическое дело.
Таким образом, в ходе истории можно было бы узнать, кто несет ответственность за такого рода лишение свободы, несправедливость и жестокие нарушения прав человека.
Какие реформы, по вашему мнению, необходимы в нашей системе уголовного правосудия и тюремной администрации?
Это большой вопрос, на ответ на который потребуются часы. Скажу только одно: во-первых, законы не выполняются так, как они предназначены. Многие законы принимаются не в соответствии с Конституцией. Они против Конституции, особенно драконовские законы. Когда вы это делаете, законы противоречат демократии и конституции.
Просто легковерно говорить, что законами злоупотребляют. Законы сами по себе злоупотребляют Конституцией, поэтому точно указывать на того или иного сотрудника полиции или политика, как виновного, не имеет смысла. Вся система работает так.
Вы создаете законы таким образом, что ими можно только злоупотреблять. Их нельзя использовать каким-либо другим способом. Вся система должна быть изменена. Какие у нас законы и зачем там Конституция? Почему вы принимаете законы, противоречащие конституционным положениям? Все это необходимо изменить.
Примечания
- 1Подробнее о деле Г.Н. Саибабы можно почитать на нашем старом сайте (больше не является сайтом РМП).
- 2Это было в октябре 2022 г., см. наш Телеграм-канал.
- 3Васанта Кумари — жена Г.Н. Саибабы.
- 4Косамби Дамодар Дхармананд (1907-1966) — классик марксистской историографии в Индии.
- 5Официально маоистская идеология в Индии считается «экстремизмом левого толка».
- 6Ссылка на один из самых жестоких эпизодов индуистской мифологии, малоизвестный за пределами Индии. Когда царь Рама освободил свою жену Ситу из плена у злого демона Раваны (этим событиям посвящен эпос «Рамаяна»), народ потребовал испытать Ситу огнем, потому что согласно традиционным представлениям индусов, верная жена выйдет из пламени целой и невредимой. Рама согласился, хотя он сам не верил в измену Ситы. А потом он подверг Ситу испытанию огнем повторно, потому что не все поверили первому испытанию. Согласно традиции, Сита пережила оба испытания огнем благополучно.
- 7Кабир (1440-1518) — средневековый индийский поэт, писавший на языке хинди, религиозный реформатор.