Максим Гунько (Чырвоны Клін)
«Найди себе уже девушку». Вполне вероятно, что каждый слышал такое выражение в каком-нибудь случайном диалоге или встречался с мемом на подобную тематику у себя в новостной ленте. Обычно эта фраза используется в качестве полушутливого совета, если собеседник долго и напряженно рассуждает о чем-то серьезном, связанным обычно с общественными или философско-политическими проблемами.
Но это лишь поверхностное объяснение. Необходимо всегда проникать в суть явления. Поразмышлять над этим меня сподвигла книга «Половина неба» французской журналистки Клоди Бройель, повествующая о борьбе китайских женщин за эмансипацию во время Культурной революции и в первые годы после нее.
Известно, что партийная политика той эпохи заключалась в пропаганде позднего брака. На первый взгляд может показаться, что это довольно архаичное и ретроградное явление, направленное на сдерживание в оковах всей энергии революционной молодежи; временное торжество реакционной линии над прогрессивной в рамках постоянной борьбы двух линий.
Но давайте посмотрим глубже. Какая тогда задача стояла перед китайской революцией? Вырвать женщин из оков домашнего рабства, повсеместно вовлечь их в политическую, экономическую и культурную жизнь страны. Необходимо было создать такие условия, чтобы они действительно смогли, опираясь на собственные силы, завоевать половину неба и достичь полного равенства с мужчинами (одна из предпосылок коммунистического общества), уничтожив все патриархальные предрассудки, в которых китайское общество жило тысячелетиями. Именно в этом заключалась суть лозунга: «все что умеют делать мужчины, то умеют делать и женщины; а все что умеют делать женщины, то умеют делать и мужчины».
Если девушка выходила замуж в раннем возрасте (18-19 лет), то существовал большой риск того, что она станет вечной домохозяйкой с глубоко вульгарными и мещанскими представлениями об обществе, представлениями, которые ежедневно и ежечасно будут рождать капитализм в недрах социалистического государства. Если же девушка выходила замуж поздно (26-28 лет), то за это время она успевала получить качественное образование (а тогдашнее китайское образование подразумевало под собой активное участие в общественно-политической деятельности, а также в трудовой деятельности на предприятии и в народной коммуне). Иными словами, если она заключала брак поздно, то это означало, что она начинала совместную жизнь с партнером, уже будучи эмансипированной, уже обладая широким горизонтом мышления, который не позволял ей превратиться в рабски покорную домашнюю хозяйку. Такая девушка могла вести борьбу за свое достоинство и сокрушать феодальные предрассудки мужа.
«Практика, приобретенная молодежью в самых разных областях деятельности, знания, полученные в обществе, позволяют сделать относительной любовь, семью. Если любить – это значит избегать общества, отказаться от революции ради «него», такую любовь мы отвергаем. Она не может быть ничем, кроме вредительства. Сделать любовь относительной – это связать ее со всем, что мы хотим делать. Отношения с мужчиной должны помогать обоим играть важную роль в обществе»1Клоди Бройель, «Половина неба».
Возведение любви в абсолют, любви как смысла жизни – этот принцип калечит обоих партнеров, но прежде всего калечит женщину, поскольку создает для нее огромные препятствия на пути к полной эмансипации. Задача позднего брака заключалась в том, чтобы для партнеров личное (любовь, семья) стало относительным, а общественное, выраженное в принципе «служить народу» (через классовую борьбу, через революцию, через борьбу за полное равенство между полами), стало абсолютным. Какая же польза от любви, если она не помогает вести борьбу? Совершенно никакой.
Сами китайские революционерки говорили об этом: «мы не только просим семейные пары жить в добре между собой, но также вместе посвящать себя народу, иметь теплые отношения со своими товарищами»2Там же..
Наоборот, как раз-таки правая линия Лю Шаоци-Линь Бяо, проповедовавшая принцип «семья – основа производства» (то есть основа капитализма), выступала за ранний брак, за доминирование личного над общественным («между личным и общественным нет противоречия», если дословно цитировать их хитрый язык, которым впоследствии будет прекрасно пользоваться Дэн Сяопин), за презрение к домашнему труду и презрение к женщинам (в лучших традициях Конфуция). Нельзя отрицать объективный факт, что правые, призывая вернуться к семье, к жене или мужу, тем самым призывали китайский народ отказаться от общественной деятельности, от борьбы за дальнейшее расширение социалистической революции, за полное уничтожение патриархальных предрассудков. Таким образом, их лозунг «заниматься домом и семьей – это тоже революционная работа» превращался в контрреволюционный лозунг, призывающий к реставрации капитализма.
А теперь давайте подумаем. Если бы человек в эпоху Культурной Революции стал бы говорить своим друзьям, вовлеченным в общественную жизнь, чтобы они «поскорее нашли себе девушку» вместо всех этих рассуждений о прогрессе и линии масс, то не означало ли это то, что он встал бы в один ряд вместе с Лю Шаоци, Линь Бяо, Дэн Сяопином и прочими правыми ренегатами, которые всячески презирали активность масс? Разве не означал бы этот призыв «найди себе уже девушку» провозглашением торжества личного над общественным, призыва скрыться от общества с помощью любви? Очевидно, что если бы человек в социалистическом Китае произнес бы такую фразу, то он бы допустил большую ошибку, то он бы подыграл каппутистам, то он бы замедлил борьбу за победу коммунистических принципов и уничтожение патриархата.
Суть этой полушутливой фразы именно в этом: «слишком много у тебя общественного, слишком много борьбы, лучше обратись к личному, к простому и будет тебе счастье». Согласиться с этим наши принципы не позволяют. Произносить ее – значит кланяться в ноги идеям Лю Шаоци и Линь Бяо, поэтому эта фраза должна быть выбита из лексикона прогрессивных людей.
Вроде бы такая мелочь, а как все оказалось серьезно! И между тем именно такие мелочи, именно такие уступки личному вредят общему делу, вредят сплоченности между революционерами.
Помню недавно общался с одним товарищем из братской партии. Дело было после одного крупного праздника. Товарищ предложил прочим товарищам собраться вместе на этот праздник, но все отклонили его предложение, поскольку каждый хотел провести этот праздник со своими близкими (а тот товарищ не мог уехать к семье, поскольку она находилась далеко и была в придачу еще и с контрреволюционным взглядами). В результате он был вынужден праздновать один и его боевой дух вследствие этого упал. Разве это правильно? Разве поступок товарищей не является продолжением этой правой линии Лю Шаоци-Линь Бяо, подрывающей общественное в угоду личному? Разве эти отказы не являются той самой завуалированной формой призыва: «слишком много у тебя общественного, слишком много борьбы, лучше обратись к личному, к простому и будет тебе счастье»? Думаю, что все-таки являются, а посему с ними необходимости вести борьбу путем товарищеской критики и самокритики.
Примечания
- 1Клоди Бройель, «Половина неба»
- 2Там же.