Недавно в одном из левых пабликов была опубликована небольшая заметка, являющаяся рассуждением о некоторых реалиях рабочего движения в России на примере ряда протестных акций уральских трудящихся, прошедших тогда же в июле этого года. Честно говоря, текст поста нас позабавил и несколько озадачил. Судите сами:
«С одной стороны в России очень часто происходят стихийные трудовые конфликты, которые не закрепляются в стабильное рабочее движение — рабочие возмущаются и или начальство сразу идёт на уступки, или они обращаются в прокуратуру».
Начнем с того, что стихийные трудовые конфликты (которых и правда весьма много), в какой бы форме ни протекали и как бы ни заканчивались, и есть то самое пресловутое рабочее движение. Начальство идет на уступки? Да, бывает, и идет. Только далеко не всегда. Просмотрите ленту «Забасткома». Потом, даже если идет, то разве это плохо? Разве таким образом трудящиеся не показывают свою солидарность и сплоченность в отстаивании своих прав?
«Обращаются в прокуратуру». Обращаются, это так. И обращаются действительно много. Правда, это периодически помогает в решении конкретных, отдельно взятых проблем. Хотя и тут стоит сказать: далеко не всегда помогает. Обратных примеров не меньше (прокурорские работники весьма активно отвечают отписками). Заметим также, что порой бывает очень трудно сподвигнуть граждан, трудящихся, даже обратиться в прокуратуру, поэтому в нашей ситуации это уже хоть что-то. Тем более, если такая возможность (возможность обратиться) есть, почему ею нельзя воспользоваться? Но читаем далее:
«В условиях жёсткого дефицита рабочей силы в стране у рабочих действительно очень много вариантов, помимо организованной борьбы». То есть автор фактически на веру воспринимает официальный тезис о «жестком» дефиците рабочей силы в современной России. Даже если это и так (все-таки нечто подобное действительно есть, вопрос в том, насколько он «жесткий»), то он, дефицит, не приводит к какому-то серьезному повышению зарплат работников, например, в бюджетной сфере.
Примеры? Медицинские работники на периферии ˗ в первую очередь, в «скорой помощи»; значительная часть учителей, работники полуразрушенного, в значительной мере существующего фрагментарно, лесного хозяйства современной России (лесники, лесные пожарные и т.д.), различные категории транспортников и т.д. Если же индексация где-то и проводится, то она в значительной мере «съедается» безудержным ростом цен (десятки процентов) и тарифов ЖКХ (порой, по 2 раза в год). Что же касается рабочих на оборонных предприятиях, то они вынуждены работать в 2 или в 3 смены, чтобы прокормить семью (авиационный завод «Салют» в Москве или автозавод «УАЗ», на котором в прошлом году была стихийная забастовка).
Кроме того, происходит ползучее урезание социальных льгот работников. Здесь можно вспомнить про тот же завод «Салют» в Москве, на котором несколько раз пытались убрать дополнительные отпуска за вредную работу, головное предприятие космической отрасли России ˗ РККА «Энергия» в подмосковном Королеве, где большинство льгот для работников прекратило свое существование к 2023˗2024 гг., те же дополнительные отпуска всеми силами пытаются ликвидировать в медучреждениях и т. д. Кроме того, наличествует повальное увеличение нарушений правил техники безопасности со стороны хозяев в отношении работников ˗ это фиксируется и профсоюзами, входящими в ФНПР. Постоянно присутствуют проблемы невыплат зарплат, депремирования, продолжающейся ликвидации предприятий, социальных учреждений.
Идем дальше. Из контекста поста не совсем ясно, что автор имеет ввиду под понятием «организованная борьба»? Мы, честно говоря, теряемся в догадках. Разве борьба работников в рамках профсоюзов (пусть и за сугубо экономические нужды) ˗ это не та самая «организованная борьба»?
«Отсутствие неподконтрольных буржуазии профсоюзов — а профсоюзы, напомним, это полустихийные объединения рабочих для поддержания заработной платы на уровне стоимости воспроизводства рабочей силы — также способствует тому, чтобы все конфликты на рабочем месте не шли в сторону организации рабочего класса на постоянную основу».
Это понимание сущности профсоюзов на уровне левой социал-демократии начала прошлого века. Примерно так же пишет о профсоюзах Роза Люксембург в работе «Реформа или революция», где критикует Э. Бернштейна. За почти 200 лет функции профсоюзов существенно расширились. История знает массу примеров, когда эти, наиболее элементарные организации трудящихся, выдвигали и политические требования, к примеру, в Великобритании или в скандинавских странах. Из недавних примеров, в США профсоюз почтовых работников, Ассоциация бортпроводников, Международный союз художников и смежных профессий, Национальная ассоциация образования, Международный союз работников сферы обслуживания, Объединенные работники автомобильной промышленности выступили резко против поддержки администрацией Байдена Израиля в конфликте с Палестиной, направив «наверх» письмо и петицию с множеством подписей (и да, в эти профсоюзы входят миллионы человек). Вот тебе и просто поддержка заработной платы на приемлемом уровне.
Естественно, профсоюзы ˗ не полустихийные образования трудящихся, так как любой профсоюз по свой природе уже организация. Насчет неподконтрольных буржуазии профсоюзов в России. Очень смелое утверждение. Опять же неясно, как понимать автора, так как непонятно, что для него «неподконтрольные профсоюзы». Впрочем, и такое у нас тоже имеется. Даже в рамках ФНПР (хотя в нем меньше, где бы то ни было).
Подводя итоги сказанному, повторим тезис из нашей предыдущей статьи: массы должны пройти определенную школу борьбы за свои права, только так наступит их политизация.